Неразгаданное сердце. Барбара Картленд

Вирджиния, тебе это полезно, – произнес голос тети.

      Она покорно выпила. Было очень вкусно, но стакан забрали после нескольких глотков.

      – Где… я? – спросила Вирджиния, не отрывая глаз от бабочек. Для нее они были символом того, что она пыталась поймать, а может быть, того, что уже было потеряно?

      – Ты в моем доме, – ответила женщина. – Я за тобой ухаживаю.

      – Тетушка… Элла… Мэй, – запинаясь, проговорила Вирджиния. – Я… теперь… вспоминаю, вы… сиделка. Я… была больна?

      – Да, дорогая, очень больна.

      – Что… со мной случилось?

      – Думаю, тебе не стоит сейчас говорить об этом, – ответила тетя. – Лежи спокойненько. Немного погодя я еще раз дам тебе питье.

      – Я хочу… сейчас, – упрямо проговорила Вирджиния. – У меня жажда.

      Ей опять поднесли стакан, и она попыталась понять, благодаря какому компоненту этого вкусного напитка сухость в горле пропадает.

      – Мед! – сказала она вслух, выпив все до дна. Тетушка заулыбалась:

      – И водяной кресс, и сельдерей, и другая зелень.

      – Зелень? – удивилась Вирджиния, но она была слишком слаба, чтобы продолжить разговор на эту тему. – Сколько времени… я здесь?

      – Давно, – коротко ответила ей тетя.

      Вирджиния помолчала. Потом заговорила снова:

      – Я пытаюсь вспомнить… Я упала… Произошел несчастный случай?

      – Не думай об этом сейчас, – уговаривала ее тетя. – Просто попытайся заснуть.

      – Мне кажется… я спала… очень… долго, – пробормотала Вирджиния и тут же заснула, едва успев выговорить последнее слово.

      Когда она вновь проснулась, наступил вечер.

      Теперь она лежала в доме. Шторы на окнах задернуты – яркие ситцевые занавески, недорогие, но симпатичные. Комната маленькая, с низким потолком, и, хотя на дворе стояло лето, в камине горел огонь. Вирджиния шевельнулась, тетушка тут же поднялась из кресла у камина и подошла к ней.

      – Вот ты и опять проснулась, – сказала она. – Хочешь немножко супа?

      Вирджиния кивнула. Тетя ее покормила. Суп был даже вкуснее, чем медовое питье. Съев изрядную порцию, Вирджиния почувствовала себя не такой усталой.

      – Я рада… видеть… вас… тетушка Элла Мэй, – сказала она, тщательно подбирая слова, как будто ей с трудом удавалось их припомнить. – Я часто думала о вас… но вы никогда… не заходили к нам… в Нью-Йорке.

      – Да, дорогая, – мягко ответила тетя.

      Вирджиния вдруг вспомнила и разговор на повышенных тонах, и отца, пришедшего чуть ли не в ярость, как часто с ним бывало, когда ему кто-нибудь перечил; и мать, тоже разозленную; и хлопанье дверьми, и то, как тетя Элла Мэй уходила из дома со слезами на глазах, но непобежденная и непреклонная в своем решении.

      – Я… помню, – вслух произнесла Вирджиния. – Вы ушли… из дома.

      – Да, дорогая, – подтвердила тетя. – Я ушла, чтобы выйти замуж. А к тебе на свадьбу меня пригласила твоя мать.

      – Ко мне… на свадьбу! – Вирджиния замерла. Затем