Зимопись. Книга третья. Как я был пособием. Петр Ингвин

ночью придушат. А как теперь мыться? Не до того. Дилемма-с.

      – Апельсиновые деревья слишком корявые, – сообщила Антонина, не нашедшая в пределах видимости ни единой прямой ветви.

      – Плодовые деревья в любом случае рубить нельзя, – отрезал я. – Берите мешки, я возьму Кристину. Пронесу, сколько смогу.

      – Мешки? Каждая по два? – недовольно прикинула Антонина. – Это невозможно.

      – Берите по одному.

      Перевесив гнук на плечо Кристины, я опустился на четвереньки:

      – Цепляйся.

      Тонкие руки обвили мою шею, основной вес равномерно распределился по спине. Я поднялся на ноги, корпус остался склоненным вперед. Ничего, сколько месяцев ходил в позе много худшей, особенно эстетически.

      Сначала я не понял, чем в это время занималась Майя: высыпав фрукты из четвертого мешка, она разрезала его, затем концы были привязаны к горловинам двух мешков с апельсинами, полученную перевязь царевна перекинула как коромысло и подняла получившуюся конструкцию, словно тяжелоатлет штангу.

      – Куда ты столько, – возмутился я. – Оставь.

      – Девочки голодные, – отмахнулась она, игнорируя приказ.

      Точнее, пожелание, выглядевшее как приказ. Майя восприняла именно как пожелание, я вынужденно согласился, и это было лучше для всех. Она пошла первой. Я потащил Кристину, замыкала Антонина с одним мешком.

      Там, где ровно, все было нормально. Терпимо. В буераках Кристина съезжала, заваливаясь в сторону от больной ноги. Мои пальцы, сжавшие ее ноги под коленями, не справлялись с нагрузкой.

      – Держись крепче! – говорил я, словно она сама не понимала.

      Еще как понимала. Не хуже иной обезьянки царевна цеплялась даже здоровой ногой. Горячее дыхание опаляло мне ухо. Свисавшие кудряшки щекотали лицо.

      – Если нести вдвоем, будет легче, но придется бросить еще один мешок, – констатировала Антонина, глядя на изменившиеся деревья вокруг.

      Из них можно сделать носилки, но я не останавливался – такими темпами добираться дольше, время на исходе. В траве под ногами попадалось все больше камней. Кроны шумели. Наши носы сопели и раздувались, шаги становились все тяжелее и меньше, пот застилал глаза, капал со лба и щек, пропитывал одежду.

      Через какое-то время девочки сдулись, как забытые воздушные шарики. Ровно державшая спину Майя без сил опустилась на землю. Антонина грохнула мешок наземь так, словно там камни. Мешок обиженно чавкнул.

      – Оставляем поклажу, – распорядился я. – Позже вернемся сюда за едой и водой.

      – Если опять что-то не приключится, – не преминула вставить Антонина.

      Когда снова двинулись, царевны несли по нескольку апельсинов – руки не поднялись бросить все.

      Хватило нас еще на полчаса. Увидев, что мои ноги заплетаются, Майя с Антониной молча опустились на землю. Я осторожно расположил Кристину рядом.

      – Тихо! – взлетел мой палец.

      Хруст. Или показалось? Уверенности не было, но стрела легла в поданный Кристиной гнук. Береженого Бог бережет.

      Я сделал круг. Потом большой круг. Девочки испуганными мышками застыли,