Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том шестой. Нелли Шульман

реликвии… – услышав его, кузен кивнул:

      – Это я помню. Тогда мы решили, что он где-то потерял вещицу… – Питер помолчал:

      – Мой тесть тоже всем говорил, что крестик бабушки Марты он потерял, на гражданской войне… – Меир взглянул наверх:

      – Ладно, пока мы не доберемся до авторов карты, мы, все равно, ничего не узнаем… – у входа в пещеру они оказались даже меньше, чем через час. Метель немного стихла, но к вечеру стало холоднее. Над хребтом, в чернильном, прояснившемся небе, зажигались колючие звезды. Шале отсюда казалось детской игрушкой, домиком, возведенным из конструктора. Брошенный виллис застыл черной точкой у ограды. Питер всмотрелся в дорогу, ведущую на север:

      – Вроде бы не едет никто. Виллис к завтрашнему дню завалит снегом, да и сейчас его с шоссе не видно… – он хмыкнул:

      – Кстати говоря, на Огненной Земле живет мало индейцев. Тысяч пять, не больше. Их убивали, при колонизации… – Меир приложил палец к губам:

      – Тише… – издалека раздавались голоса, они уловили гул костра:

      – Но надо еще пройти по пещере, – вздохнул Питер, – то есть проползти… – они с кузеном стояли в начале узкого, с низким потолком хода. Полковник Горовиц сбросил рюкзак:

      – Давай я первый, у меня есть опыт тренировки в пещерах… – Питер отозвался:

      – У меня тоже, но ты прав, ты меня легче. Меньше опасности, что ты застрянешь… – таща за собой вещи, зажав в зубах фонарики, они исчезли из вида.

      Питер вдохнул знакомый ему по виллису запах сушеной рыбы.

      Бойкая ручка протянулась к немного обгорелой палочке:

      – Juan quiere… – мальчик, усевшийся на коленях у Питера, картавил. Нечесаные, спутанные локоны, падавшие на загорелую шейку, испачкали Питеру пальцы:

      – Это зола, из костра, его мажут золой… – Питер, осторожно, коснулся волос малыша:

      – Он, на самом деле, белокурый, словно лен… – через разводы золы и краски, на лице ребенка, в свете огня, блестели прозрачные, светло-голубые глаза. Сняв поджаренный кусочек трески, он вцепился в рыбу острыми зубками:

      – Juan hambre… – выхлебав деревянную миску сваренного Питером супа, из концентрата, парнишка умял половину плитки шоколада. Как и предсказывал Меир, индейцы обрадовались подаркам:

      – Но Лола сказала, что мы гости, а, значит, нас обязаны накормить… – их угостили вяленым мясом гуанако и кашей, из бобов. Хуан, как называл себя мальчик, не преминул приложиться и к миске с кашей. Получив шоколад, дети, сначала, неуверенно, рассматривали плитки. Крепкий мальчик, по виду лет пяти, первым положил в рот кусочек. Мальчик расплылся в улыбке:

      – Abuela, sabroso… – Лола, как представилась пожилая, почти седая женщина, кивнула на ребенка: – Молочный брат его, старший. Мой внук… – малыш тоже называл Лолу бабушкой. Перекинувшись с женщиной несколькими фразами, по-испански, Меир подозвал Питера:

      – Клык и карту оставила именно она. Нас видели, в Ушуайе, на базаре… – в четверг