Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том шестой. Нелли Шульман

нам тоже пригодится… – Макс забрал с камина серебряный портсигар, – надо составить картотеку, не только на бойцов из рейха, но и на тех, кто может быть полезен среди наших бывших союзников и сателлитов. В Японии, в Испании, в Венгрии… – он, на мгновение, закрыл глаза:

      – Не сейчас. Сначала работа, а потом я найду Цецилию. Она меня любит и ждет… – заперев дверь апартаментов, он пошел в библиотеку.

      На тарелке, мейсенского фарфора, аккуратно сложили ломтики испанского манчего, любимого Максом французского бри и местных, овечьих сыров, с фермы «Орлиного гнезда». Солдат, с кухни, принес фиников, и особых, овсяных крекеров, по рецепту покойного брата.

      Максимилиан зажег спиртовку, водрузив на нее серебряный кофейник. За отдернутыми шторами кружился мелкий, неприятный снег, но в камине горел огонь. В отдельном шкафу стояли труды арийских философов и историков. На резном пюпитре возвышалось тяжелое, подарочное издание «Майн Кампф», в переплете с позолотой. Три года назад флотилия привезла на юг подшивки «Сигнала» и «Фолькишер Беобахтер», брошюры общества «Лебенсборн», издания «Аненербе». В простенках повесили портреты фюрера и нюрнбергских мучеников.

      Ожидая, пока закипит кофейник, Максимилиан поинтересовался у приятеля:

      – Ты не слышал о таком Ноймане, танкисте? Его арестовали союзники, после покушения на бургомистра Аахена. Он бежал из тюрьмы, добрался до Мадрида… – Нойман и оказался тем, что беспокоило Макса в письме Барбье:

      – Клаус сообщает, что его арестовали, в Берлине… – Максимилиан нашел нужные строки, – с несколькими товарищами, застрявшими на восточной территории. Клаус поручил ему ликвидацию Моллер, однако гамбургской группе не удалось ее найти… – по сведениям от партайгеноссе Манфреда, Нойман, оставив ему досье предательницы, направился в Берлин. Обергруппенфюрер затянулся египетской сигаретой, тоже из подарков Рауффа:

      – Нойман появляется в Буэнос-Айресе, что называется, свалившись, как снег на голову, нашему доброму доктору… – Макс не винил врача:

      – Он только привратник. Основная проверка, занятие Барбье, а Клаус клянется, что Нойман именно тот, за кого себя выдает. И он себя хорошо проявил, в отряде Клауса… – у Макса не было никакой возможности добраться до личных дел боевого СС:

      – Их всех не упомнишь, их были сотни тысяч, – недовольно подумал он, – даже на тех, кто работал в имперской службе безопасности, у нас мало документов. СС, не только здание на Принц-Альбрехтштрассе, но еще и провинциальные отделения. Офицерство друг друга знает, однако Нойман сержант, в боевых частях. Если его вообще зовут Нойман… – Барбье сообщал, что у арестованного танкиста была чисто арийская внешность.

      Максимилиан не дал бы и ломаного гроша, за арийские черты лица:

      – Доктора Горовиц можно было печатать на плакатах общества «Лебенсборн», как образец арийки. Проклятый Холланд почти год притворялся арийцем,