Три креста. Григорий Александрович Шепелев

сказала:

      – Ого!

      – А Ирина дома? – осведомился Виктор Васильевич.

      – Иры нет. Она на работе. Сегодня у неё смена. Женечка, что случилось?

      – Я их сосед, напротив живу, – сказал Гамаюнов, прежде чем Женька открыла рот, чтобы дать ответ, – с кем имею честь?

      – Это квартирантка, – пискнула Женька, пустив сопливые пузыри, – мы с Иркой решили комнату сдать! Она у нас будет жить.

      – Меня зовут Рита, – сухо представилась незнакомка, – Рита Дроздова. Что с ней случилось?

      Виктор Васильевич ещё раз оглядел её с головы до ног, от которых оторвать взгляд было весьма трудно, и произнёс:

      – Они с моей младшей дочерью только что чуть не разорвали одна другую. Вы сейчас сможете обработать её царапины чем-нибудь спиртосодержащим и проследить, чтоб она часа полтора на улицу не высовывалась? Я их очень хорошо знаю, её и Ирку. Она сейчас в невменяемом состоянии, легко может натворить бед.

      – Она до утра никуда не выйдет, – пообещала Рита. Взяв Женьку за руку, она так энергично втянула её в квартиру, что если бы Гамаюнов ухо не выпустил, то ему пришлось бы его пришить. Растерянно поглядев на громко захлопнувшуюся дверь, он пошёл к себе.

      Елены Антоновны дома не было. Ей пришлось поехать к своим родителям, потому что им нездоровилось. Попив чаю с Наташей, которая удивлённо выслушала рассказ о драке и заявила, что ничего не слышала, так как мылась, Виктор Васильевич прошёл в комнату младшей дочери, чтобы мирно с ней пообщаться. Однако, Дунька, лежавшая на диване, гордо отвергла мирные предложения, заявив отцу, что он – алкоголик и вечно лезет не в своё дело.

      – Из-за какого дела можно до такой степени расцарапать друг другу морды? – взорвался Виктор Васильевич, – объясни, я не понимаю!

      – Да, из-за мальчика подрались, идиоту ясно, – донёсся с кухни голос Наташи, – у них ещё со вчерашнего вечера зрела ссора! Женька отбила у неё Лёнечку, и сегодня Дунька застукала их в подвале.

      – Сдохни, овца! – подскочила Дунька, – пошли все вон! Я вас уничтожу! Ублюдки, сволочи, гады!

      Поняв, что с Дунькой сейчас никак ни о чём не договоришься, Виктор Васильевич пожелал ей спокойной ночи, хоть за окном едва наступали сумерки, и пошёл смотреть телевизор. Этот предмет занимал немалую часть малюсенькой комнаты, где ютились Виктор Васильевич и Елена Антоновна – дочерям требовался простор для занятий танцами. Телезрителем в полном смысле этого слова Виктор Васильевич не был. Он телевизор слушал, одновременно читая книги по философии, в основном – Толстого. Склонность к контрастам была одной из странностей Гамаюнова. Всем, кто не жил с ним в одном квартире, странности эти казались милыми, но жене и дочкам – ужасными. Да, конечно, он не предпринимал попыток выкидывания жены из окна, как Колька с четвёртого этажа, не приводил баб прямо домой, чтобы злить жену, как Вован с восьмого, но – у него был баян. Выпив водки, Виктор Васильевич брал баян свой и, в лучшем