Завещание обжоры. Михаил Александрович Соколовский

конечно, – туча на лице Лизы стала грозовой.

      – Тогда огласи.

      – Да, – вздохнул Вольф, – как это ни печально, но это только Фридриху Андрею можно больше не думать о земном… Нам, грешным, приходится…

      Алексей поднял вверх палец:

      – Осознание греха – первый шаг к покаянию.

      – Или к повторению, – вставил Иржи.

      Оливия засмеялась.

      Лиза с трудом справилась с замочком сумочки, Вольф ей помог, желая только одного: чтобы никто не заметил, что Лиза пьяна. Наконец, она выдернула зацепившуюся папку, при этом из папки вылетели листки. Вольф помог собрать, уложить в папку, которую Лиза уже раскрыла, встала и, на всякий случай опираясь свободной рукой на спинку стула, начала читать:

      – «Я, господин Фридрих Андрей де Шай, проживающий по адресу Гоголь-штрассе, сорок три, находясь в твёрдом уме и трезвой памяти, настоящим завещанием делаю следующие распоряжения».

      – Очевидно, завещание писалось ранним-ранним утром, раз в трезвой памяти, – Оливия попыталась пошутить, но на неё никто не обратил внимания, даже Иржи чуть заметно раздражённо мотнул головой.

      А Елизавета продолжила:

      – «Я завещаю дом, находящийся на Гоголь-штрассе, сорок три, с кухней и погребом, принадлежащий мне по праву собственности, на основании сто шестьдесят третьей статьи ГК СТ, своей жене, госпоже Натали Валентине де Шай и приёмному сыну, господину Гаю Смиту, с возложением на госпожу Натали Валентину де Шай опекунских обязанностей по отношению к господину Гаю Смиту до достижения им совершеннолетнего возраста».

      – Нечего было и сомневаться, Гай, – сказала Натали.

      Гай закрыл глаза и стал устало тереть лоб.

      – Никто не должен сомневаться во Фридрихе Андрее! Я вот, например, совершенно не сомневаюсь, – Вольф поправил свой шейный платок. – Я готов даже спорить с кем угодно на какую угодно сумму, что картины отойдут галерее.

      – Решил подзаработать на пари, Вольф? – улыбнулся в тридцать два зуба Иржи.

      – «Я завещаю также все рестораны сети «Еда от де Шая», расположенные по всей Северной Тонге, исключая ресторан «Оливия», своей жене, госпоже Натали Валентине де Шай и приёмному сыну, господину Гаю Смиту, с возложением на госпожу Натали Валентину де Шай опекунских обязанностей по отношению к господину Гаю Смиту до достижения им совершеннолетнего возраста».

      Оливия взвизгнула с набитым ртом и неразборчиво сказала что-то радостное.

      – Что? – переспросил Алексей.

      Но Иржи только махнул на него рукой, мол, не обращай внимания.

      – «Ресторан «Оливия», находящийся на Гегель-штрассе, пятнадцать, с кухней и погребом, я завещаю своей дочери, госпоже Оливии Бедржих, пусть съест его хоть целиком!»

      Оливия возвела глаза к потолку, сложила молитвенно руки и прошептала:

      – Спасибо, папочка!

      – Там так и написано? – удивилась Натали. – «Пусть съест целиком»?

      Елизавета кивнула.

      – Странная какая-то формулировка. Не очень… как это… юридическая…

      – По нашим законам, – пояснила