Граница нормальности. Чингиз Григорьевич Цыбиков

Свана ли мне было?

      ***

      А потом мы узнали, что Сван преподает генетику в БНЦ.

      – Не, – возражает Тоха хриплым голосом. Хриплым, потому что нефиг было песни орать под гитару и холодную водку. – Сначала был Тонхоноич.

      – Только мы доперли не сразу, – говорю я.

      – Мы, – язвительно говорит Тоха, и его начинает рвать.

      Глядя на него, я тоже начинаю ощущать позывы.

      Крыша, ночь, блюем.

      Романтика!

      ***

      Была весна, был март. Если быть точными, то в наших краях март – это не совсем весна. Это зима с лежащим повсюду снегом и чувствительными морозцами. Но вот пахнет вдруг талым снегом и становится ясно – весна. И небо синее-синее. И солнце, и воздух, и свет, и глаза слезятся.

      Я не умру в марте, потому что в марте умереть невозможно

      ***

      Мы с Тохой только что вернулись из Казани, где наша команда разорвала одну восьмую Первой лиги в одну калитку. И встретили Андрюху Тонхоноева. Тоже физматовец. Тонхоноич в ту пору был следаком в Октябрьском райотделе. Если вдуматься, где только нашего брата не встретишь. Опера, торгпреды, начальники, начальнички, госслужашие, ИП-шники, гаишники. Мы всюду. Всемирный заговор физматовцев.

      – Чина!

      Я обернулся.

      – Тонхоноич! Блин!

      И мы пошли пить пиво. Такая наша карма. Пиво мы не очень, но напиваемся им регулярно. Потому что никто не сидит просто так и не разговаривает. Хотя бы под пиво…

      – … Ты-то как?

      – Да так… Знал бы, какой хренью я щас занимаюсь.

      Так у Андрюхи было всегда. Хрень, муйня, козлы и уроды. Но слушать его было интересно, и мы его слушали.

      – Работаю по жалобе бомжей, прикинь. В демократию играют, козлы. Дескать, тоже люди.

      – А они не люди? – спросил Тоха.

      – Нет, – сказал Андрюха. – Какие они люди? Что в них есть человеческого?

      – Душа, – сказал я. Мы заржали.

      – А на что они жалуются? – сказал я, внимательно глядя, как Тоха строит башенку из кириешек. Несмотря на то, что этот строитель планировал затратить на это сооружение всего две кириешки, получалось у него плохо. Сильно хотелось отобрать у него стройматериалы и попытаться самому.

      – …какой-то, понимаешь, мудак. Поить и кормить буду, говорит. Да тока этим бомжам же нихрена не надо.

      – Нищета развращает не хуже богатства, – сказал Тоха. Скорчил рожу – у него опять упала башня. Андрей некоторое время внимательно смотрел за его потугами, а потом сказал:

      – Да! Точно! Боятся они его. А мне что – в засаде сидеть? Ждать, когда он к ним подойдет? И что я ему предъявлю?

      ***

      «У каждого настоящего ученого должна быть мечта…» – цитирует Тоха. Я смотрю в светящиеся окна дома напротив и чувствую, что начинаю мерзнуть. Как следствие, начинаю трезветь.

      – А вот не дождется Рома сегодня коньяка, – неожиданно говорит Тоха и вынимает из сумки бутылку.

      И мы продолжаем беседу при звездах.

      ***

      – У каждого настоящего ученого должна быть