Добрая память. Софья Хромченко

друг другу. Избит тот был страшно…

      Вел дело их следователь молодой.

      В пользу работы своей верил страстно.

      Себя большевик в нем узнал пожилой.

      И он был таким – безоглядным, идейным…

      Начали с общих вопросов. Матвей,

      В свое красноречье отчаянно веря,

      Решил разговор вести с мысли своей.

      «Сынок, – перебил он допрос протокольный, –

      Ведь я не впервые в тюрьме-то сижу.

      Еще при царе был. За то мне и больно.

      Не думал я, что при своих угожу». –

      «Ты большевик?» – «Большевик и колхозник.

      И агитатор был». – «Что ж ты сейчас

      Смущаешь сельчан своих даром, негодник?

      За кулаков заступался не раз». –

      «Лишь раз говорил… В кулаки зачисляю

      Крестьян, кто всегда жил наемным трудом,

      А сам не работал. Таких презираю,

      Но нет их в окру́ге». – «А что Журавлев?» –

      «Всегда он трудился. Работники были

      В помощь, но как подросли сыновья

      Меньши́е, так разу тех всех отпустили». –

      «Глава семьи – сват твой?» – «Да. Спас он меня…

      Я вам расскажу свою жизнь, обождите,

      Покуда закончу, а после со мной

      Всё, что вам совесть позволит, творите.

      Мне слушатель нужен в час этот ночной». –

      «Ну, говори что ли». – Начал на совесть

      Рассказывать громко Матвей. Записать

      Слушавший думал для дела, как повесть,

      Позволив Матвею судьбу рассказать.

      Да мало нашел в той, за что зацепиться:

      Перед глазами его большевик,

      Чистый, идейный (иным лишь стремиться!),

      Со слов доверительных быстро возник. –

      «Не лжешь?» – «Для чего? У любого спросите

      В окру́ге – всё правда. Все знают меня.

      Трудов своих жаль мне. Прошу вас, поймите:

      Лишняя кровь никому не нужна.

      На нас она ляжет – на партию. Надо

      Царя было лишь, объективно, убить

      И самую власти верхушку. Отрада ль

      Ненужное зло без разбору творить?

      Многие партии не угрожали,

      Кого для острастки прибили. Народ

      Партию любит – не зря воевали!

      Но долго ли муку такую снесет?» –

      «А духовенство? Дворяне? Что с ними…

      По-вашему? Надо ли их… убирать?» –

      «Я атеист. Рад, что церкви закрыли.

      Не вижу нужды никого убивать.

      Выслать». – «Ведь многих уже высылали!» –

      «Выслать их всех». – «А иных богачей?

      Купцов?» – «Пусть живут, коль свое уж отдали». –

      «Не превратятся ль они в палачей?» –

      «Без денег, без власти? Едва ли сумеют!

      Да и не все нашей крови хотят». –

      «А те, кто хотели б?» – «Уже не посмеют!» –

      «Вы сами служили купцу, говорят.

      Верно ли? Может быть, вас оболгали?» –

      «Служил, было дело, – стал голод в селе.

      Я и пошел». – «Отчего не сказали?» –

      «Зря бы в вину вы поставили мне.

      Я большевик, где бы ни был. Но, коли

      Вы