Добрая память. Софья Хромченко

она,

      Но поняла, что доставить муж ищет

      Матери радость. Ведь мать-то одна!

      Втайне Григорий досель тяготился

      Случаем давним; и тем, что простить

      Смерть Василисы в письме он решился,

      И тем, что не мог боль в душе отпустить.

      «Мать так страдает! – ему говорила

      Груша. – Уж ты с ней поласковей, брат!»

      Сама всех родных неизменно любила

      И не искала, кто в чем виноват.

      Матрена взяла Женю. Ме́ньшему сыну

      Слукавила: чаяла внучку крестить.

      (О том, крещена ли, у Гриши спросила,

      А Соня не смела ему говорить.)

      Вздыхала Матрена: «Дитя некрещеным

      Великий грех бросить – родимая кровь!

      Коли помрет, так не стать и спасенным!»

      Не знала, что крестит крещеную вновь.

      К батюшке бросилась: «Не погубите

      Младенца безвинного! Сын – атеист,

      Снохе запрещает крестить. Окрестите!» –

      «Рад помочь. Сын у тебя коммунист?» –

      «Да». – «От родителей я безымянных

      Крестить не могу. Нужно в книгу вписать,

      Чье дитя. Есть свидетельство?» – «Я ль не по правде

      Ужели могу имена их назвать?

      Обидели, батюшка! – сердце Матрены,

      Будто с горы крутой, ухнуло вниз. –

      Свидетельства нет у меня… Некрещеной

      Неужто оставите? Что за каприз?!

      Ах, бюрократ! Да я, что ли, чужая?!

      Первый раз видите? В храм не хожу?!» –

      «Есть указанье. Другого не знаю.

      Увижу свидетельство – внучку крещу».

      Матрена от брани едва удержалась.

      Женю оставив Антона жене,

      Она в сельсовет что есть духу помчалась.

      Объяснила всё: «Нужно свидетельство мне!»

      И тут ей отказ: «В Москве внучка роди́лась.

      Бумагу не можем о ней выдавать –

      Нет права». Матрена так гневно бранилась,

      Что документ не смогли всё ж не дать.

      Со слов ее в тот же день всё написали.

      Печатью заверили. Не говорить

      Об этой уступке в селе умоляли.

      Место рожденья пришлось уж сменить.

      Матрена с бумагою в церковь: «Крестите!» –

      «Подложное? Грех!» – Головой поп качал. –

      Внучка ж московская! Впрочем, несите, –

      Понял, что сам он к подлогу толкал.

      Так Женю крестили второй раз. «Сыночек, –

      Матрена в Москве повинилась потом, –

      Уж я окрестила, прости, твою дочку,

      В той церкви, где сам был младенцем крещён.

      Помрет – в раю будет». Всплеснула руками

      Соня. Лицом побледнела она:

      «Я прежде крестила. Беда!» – «Да что с вами? –

      Смеялся Григорий. – Какая беда?

      Ну, искупали малышку два раза.

      Подумаешь!» – «Ты тут, сынок, виноват, –

      Мать рассудила. – По-Божьему сразу

      Надо всё делать. Славяне крестя́т

      Спокон веков. Соню обидел напрасно:

      Тайком ей пришлось дочку в церковь носить.

      Пироги печешь, Соня, не спорь уж, ужасно. –

      (Та