Добрая память. Софья Хромченко

лишь те, от чьих рук умер он?

      А что в деревнях? Что в церквях? Власть безбожна!» –

      «А школы бесплатные? Людям жилье?

      Медицина? Во всем видеть зло невозможно!

      Мне, Соня, – честь в школе мое.

      Большие подвижники все педагоги!

      И что из того, если пользу творят

      С мыслью о партии, а не о Боге?

      Плоды их трудов за себя говорят.

      Есть и как я – те, что личным примером

      Постигли беду… Соня, знаешь: глухих,

      Как и всех прочих, берут в пионеры!» –

      «Пользы я в этом не вижу для них…

      Какая вы …славная! Как говорите! –

      Воскликнула Соня чуть-чуть погодя. –

      Простите меня, умоляю, простите!» –

      «Мой муж ценил Гришу. Уж верно не зря.

      Знаешь, как совесть о мертвом-то мучит?

      Я скверной женой была. Пусть мой пример

      Тебя беречь счастье скорее научит.

      Четвертого носишь – в уме ж офицер.

      Дала бы я дорого, чтоб поглядела

      Ты, Сонечка, если он жив, на него.

      Небось, пулей к Грише б домой полетела!

      Вы – посторонние люди давно». –

      «А я вчера шла… мне в толпе показался». –

      «Господи, Соня! Что делать с тобой?

      Родишь – поумнеешь. И кто б догадался,

      Что бредишь за тридцать такой ерундой!

      Ты мне не верила? Раньше б сказала!

      Давно б вразумила тебя!» – Соня вдруг

      Невольно всем телом своим задрожала.

      В лице у нее отразился испуг: –

      «Вам я не верю?! Подумать такое!

      Я… не привыкла души открывать.

      Клянусь, что ни в радости ближе, ни в горе

      На всем белом свете мне вас не сыскать!» –

      Заплакала Соня. Не относила

      Ольга рыданья ее на себя. –

      «Поплачь, легче будет, – она говорила. –

      Люби мужа так, будто завтра вдова.

      Вдовой тяжко жить. Очень мне одиноко.

      Днем – еще ладно, а ночью ложусь,

      И память о муже терзает жестоко.

      Ужели не свижусь, не прикоснусь?

      Если б он жив был! За ним бы ходила

      Пусть даже калекой. Сережи жена

      Вопросом недавно меня поразила:

      «Уже с моим мужем, небось, побыла?»

      Ревнует! Мне легче в петле удавиться!

      Это ж мой брат! Он на кухню идет,

      Когда я ложусь, потом тоже ложится.

      Один на диване. Свой взгляд бережет.

      А я бы нисколько его не стеснялась.

      Встает всегда первым. К жене ходит он,

      Жив, здоров – счастье! О чем заругалась?

      Сейчас развестись с ним робею – потом».

      В зеркало Ольга почти не глядела.

      Зачем теперь? Вдовья ее голова

      С последней их встречи весьма поседела,

      А всё же приметна осталась она.

      Одета была давно просто и бедно,

      Но пламень осенней ее красоты,

      Подернутый пеплом страдания, тлел в ней,

      Делая глубже и мягче черты.

      «Соня, прошу я, будь с Гришей нежнее.

      Кто знает судьбу?» Пришел Гриша домой,

      Когда