Комната. Эмма Донохью

мне было четыре, Ма написала в списке того, что надо купить: «Зеленая фасоль / другие замор. зеленые ов.», а я вычеркнул слова «зеленая фасоль» оранжевым карандашом, и она решила, что это очень смешно. Под конец я ем мягкий хлеб, потому что люблю держать его во рту, когда он размокает от слюны.

      – Спасибо, младенец Иисус, особенно за кусочки цыпленка, – говорю я, – и, пожалуйста, не присылай мне подольше зеленую фасоль. Послушай, а почему мы благодарим младенца Иисуса, а не его?

      – Кого?

      Я киваю на дверь.

      Ее лицо становится злым, хотя я не называл его имени.

      – За что нам его благодарить?

      – Но ты же как-то сказала ему спасибо за продукты и еще за то, что он убрал снег и купил мне штаны.

      – Нечего подслушивать.

      Иногда, когда она по-настоящему злится, ее рот почти не открывается.

      – Он не достоин, чтобы его благодарили.

      – Но почему?

      Ма грубо обрывает меня:

      – Он только приносит нам разные вещи. Не по его воле растет в поле пшеница.

      – В каком поле?

      – Не по его воле светит солнце, идет дождь и все остальное.

      – Но, Ма, хлеб приходит к нам совсем не с поля.

      Она крепко сжимает губы.

      – Почему ты сказала…

      – Пришло время смотреть телевизор, – быстро говорит Ма.

      Сегодня она включает видеофильм, я обожаю видео. Обычно Ма смотрит кино вместе со мной, но не сегодня. Я запрыгиваю на кровать и учу джип и дисташку болтать ногами. Сегодня я смотрю Рианну, Т. И., леди Гагу, Кейни Уэста.

      – А почему рэперы носят темные очки даже ночью? – спрашиваю я Ма. – У них что, глаза болят?

      – Нет, они просто хотят казаться крутыми. И чтобы фанаты не смотрели им все время в лицо, потому что они такие знаменитые.

      Я ничего не понимаю.

      – А почему фанаты знаменитые?

      – Да не фанаты, а певцы.

      – А они что, не хотят быть знаменитыми?

      – Думаю, что хотят, – говорит Ма и встает, чтобы выключить телевизор. – Но им хочется побыть и наедине с собой.

      Пососав молока, я прошу Ма разрешить мне взять с собой в постель джип и дисташку, ведь они мои друзья, но она не позволяет. Она говорит, что они постоят на полке, пока я буду спать.

      – А то они еще задавят тебя ночью.

      – Не задавят, они обещают.

      – Послушай, давай сделаем так – поставим джип на полку, а ты будешь спать с дисташкой, потому что она маленькая, особенно если убрать антенну. Договорились?

      – Договорились.

      Убрав джип, я забираюсь в шкаф, и мы разговариваем через щелку.

      – Благослови Бог Джека, – говорит Ма.

      – Благослови Бог Ма и сделай так, чтобы у нее не болел зуб. Благослови Бог джип и дисташку. Благослови Бог все, что есть здесь, в открытом космосе, и еще джип. Ма?

      – Да?

      – А куда мы деваемся, когда засыпаем?

      Я слышу, как она зевает.

      – Никуда. Мы остаемся здесь.

      – Тогда что такое сны? – Я жду ответа. – Они что, из телевизора? – Но она не отвечает. – Может быть, мы переселяемся в телевизор, когда нам снятся сны?

      – Нет.