Комната. Эмма Донохью

нажимаю на карандаш, поскольку он такой короткий, что от него почти ничего не осталось. Я пишу очень хорошо, только иногда переворачиваю буквы задом наперед. «Позавчера мне исполнилось пять, ты можешь съесть последний кусочек пирога, но у нас нет для него свечей, с любовью, до свидания, Джек». В начале слова «пирога» бумага немного порвалась.

      – Когда Дора его получит?

      – Ну, – говорит Ма, – я думаю, через несколько часов это письмо попадет в море, потом его выбросит на берег…

      Ее слова звучат очень смешно, потому что она сосет ледяной кубик, чтобы уменьшить боль в зубе. Берег и море существуют только в телевизоре, но я думаю, что, если послать письмо, они ненадолго станут настоящими. Я спускаю воду в туалете, и письмо уносится вместе с ней.

      – А кто его найдет? Диего?

      – Наверное. И отвезет его своей кузине Доре…

      – В своем «джипе-сафари». Зум-зум через джунгли.

      – Так что она получит твое письмо завтра утром. Или самое позднее – в обед.

      Ледяной кубик уже не так выпирает за маминой щекой.

      – Покажи!

      Ма высовывает язык – на нем лежит маленький кубик.

      – Я думаю, у меня тоже болит зуб.

      Но Ма отмахивается от меня:

      – Брось, Джек.

      – Нет, правда болит. Ой-ой-ой!

      Ее лицо меняется.

      – Если хочешь пососать лед, так соси, и не надо ничего придумывать.

      – Мне больно.

      – Меня этим не испугаешь.

      А я и не собирался ее пугать.

      – Может быть, он заболит, когда мне будет шесть.

      Доставая из холодильника кубики, она громко выдыхает:

      – У врунишки вспыхнули штанишки.

      Но я не вру, а только притворяюсь.

      Снаружи идет дождь, Бог на нас не смотрит. Мы поем песни «Штормовая погода», «Идет дождь» и еще одну – о том, как пустыня ждет дождя.

      На ужин у нас рыбные палочки с рисом, я давлю лимон, но он не настоящий, а из пластика. Однажды у нас был настоящий лимон, но он слишком быстро закончился. Ма закапывает кусочек своей рыбной палочки в землю под цветком.

      По вечерам планеты мультфильмов нет, наверное, потому, что темно, а у них на телевидении нет ламп. Я выбираю программу, где готовят еду, но только не настоящую, потому что у них нет консервных банок. Потом я переключаюсь на планету фитнеса, где люди в нижнем белье на разных машинах много раз подряд выполняют одни и те же движения. Я думаю, их здесь заперли. Но эта программа быстро заканчивается, и начинается программа о строителях сборных домиков. Они собирают дома самых разных форм и красят их в миллионы различных оттенков. Дома похожи на множество соединенных между собой комнат. Люди в телевизоре живут в основном в них, но иногда выходят наружу и попадают под погоду.

      – А что, если передвинуть кровать сюда? – предлагает Ма.

      Я удивленно смотрю на нее, а потом туда, куда она показывает.

      – Но это же телевизионная стена.

      – Это мы ее так называем, – отвечает Ма, – но кровать, наверное,