Город. Сборник рассказов и повестей. Клиффорд Саймак

Я с ним не расставался, всюду носил с собой и смотрел на него, все надеялся, что меня вдруг осенит. Вы знаете, иногда так бывает…

      Грант кивнул.

      – Ну вот, сижу и вижу: идет человек. Из этих, горян. Вы знаете, кто такие горяне?

      – Конечно, – сказал Грант.

      – Да… Идет он развинченной походочкой, с таким видом, словно в жизни никаких забот не знал. Подошел, остановился за спиной у меня, поглядел на чертеж и спрашивает, чем это я занят. «Космический движитель», – говорю. Он нагнулся и взял чертеж. Я подумал, пусть берет, все равно он в этом ничего не смыслит. Да и чертеж-то никчемный. А он поглядел на него, потом возвращает мне и показывает пальцем: «Вот, – говорит, – где загвоздка». Повернулся – и ходу. А я сижу и гляжу ему вслед, не то чтобы окликнуть его – слова вымолвить не могу, так он меня огорошил.

      Старик сидел очень прямо в сбившемся набок ночном колпаке, вперив взгляд в стену. За окном гулкий ветер ухал под застрехами. Казалось, в ярко освещенную комнату вторглись призраки, хотя Грант твердо знал, что их нет.

      – А потом вам удалось найти его? – спросил он.

      Старик покачал головой:

      – Нет, он словно сквозь землю провалился.

      Вошел Дженкинс, поставил рюмку на столик возле кровати.

      – Я еще приду, сэр, – обратился он к Гранту. – Покажу вам вашу спальню.

      – Не беспокойтесь, – ответил Грант. – Только объясните, я сам найду.

      – Как изволите, сэр. Это третья дверь по коридору. Я включу свет и оставлю дверь открытой.

      Они посидели молча, слушая звук удаляющихся шагов робота.

      Старик поглядел на виски и прокашлялся.

      – Эх, жаль, не попросил я Дженкинса принести рюмочку на мою долю, – сказал он.

      – Ничего, берите мою, – отозвался Грант. – Я вполне могу обойтись.

      – Правда?

      – Честное слово.

      Старик взял рюмку, сделал глоток, вздохнул.

      – Совсем другое дело, – сказал он. – А то мне Дженкинс все время водой разбавляет.

      Чем-то этот дом действовал на нервы… Тихо перешептываются стены, а ты здесь посторонний, и тебе зябко, неуютно.

      Сидя на краю постели, Грант медленно расшнуровал ботинки и сбросил их на ковер.

      Робот, который служит уже четвертому поколению и говорит о давно умерших людях так, будто вчера подавал им виски… Старик, мысли которого заняты кораблем, скользящим во мраке глубокого космоса за пределами Солнечной системы… Ученый, который мечтает о другой расе – расе, способной идти по дорогам судьбы лапа об руку с человеком…

      И над всем этим вроде бы и неосязаемая, но в то же время явственная тень Джерома А. Вебстера – человека, который предал друга… Врача, который не выполнил своего долга.

      Джуэйн, марсианский философ, умер накануне великого открытия, потому что Джером А. Вебстер не смог оставить этот дом, потому что агорафобия приковала его к клочку земли в несколько квадратных километров.

      В одних носках Грант прошел к столу, на который Дженкинс положил его котомку. Расстегнул ремни, поднял