Город. Сборник рассказов и повестей. Клиффорд Саймак

Центавра, если не больше. Мне бы только дожить…

      – Доживете, сэр, – сказал Дженкинс. – Я печенкой чувствую.

      – Откуда у тебя печенка? – возразил старик.

      Он медленно потягивал виски, придирчиво проверяя вкус языком. Опять воды слишком много. Говори не говори… На Дженкинса злиться нет смысла, это все доктор, чтоб его! Каждый раз заставляет Дженкинса разбавлять чуть больше. Тут жить всего-то ничего осталось, а тебе даже выпить не дают по-человечески…

      – Что это там? – спросил он, показывая на взбирающуюся на бугор тропу.

      Дженкинс повернулся и посмотрел.

      – Похоже, сэр, Нэтэниел к нам гостя ведет.

      …Псы дружно пожелали спокойной ночи и ушли.

      Брюс Вебстер улыбнулся, провожая их взглядом.

      – Славная компания, – сказал он и продолжал, обращаясь к Гранту: – Представляю, как Нэтэниел напугал вас сегодня.

      Грант поднял рюмку с бренди, поглядел на свет.

      – Что правда, то правда. Напугал. Но я тут же вспомнил, что читал про ваши занятия. Конечно, это не по моей части, но о вашей работе написано немало популярных статей, язык там вполне доступный.

      – Не по вашей части? – удивился Вебстер. – Но разве…

      Грант рассмеялся:

      – Я понимаю: переписчик… Счетчик, так сказать. Это я, никуда не денешься.

      Вебстер смешался, самую малость:

      – Простите, мистер Грант, я не хотел вас…

      – Что вы, что вы, – успокоил его Грант, – я привык. Для всех я человек, который записывает фамилию, имя, возраст обитателей усадьбы и отправляется дальше. Естественно, так проводились переписи в старину. Чистый подсчет, только и всего. Статистическое мероприятие. Но не забудьте: последняя перепись проводилась больше трехсот лет назад. С тех пор многое на свете произошло, немало перемен.

      – Интересно, – сказал Вебстер. – У вас этот массовый учет выглядит даже как-то зловеще.

      – Чего там зловещего, – возразил Грант. – Все вполне логично. Мы занимаемся анализом. Важно не количество людей, а что за люди живут на свете, о чем они помышляют, чем занимаются.

      Вебстер сел глубже в кресле, вытянул ноги к пылающему камину.

      – Другими словами, вы собираетесь подвергнуть меня психоанализу, мистер Грант? – Вебстер опустошил рюмку и поставил ее на стол.

      – В этом нет необходимости. Всемирный комитет знает все, что ему надо знать о таких людях, как вы. Речь идет о других, у вас здесь их называют горянами, на севере – дикими лесовиками, на юге – еще как-то. Тайное, позабытое племя, люди, которые ушли в дебри, задали стрекача, как только Всемирный комитет ослабил государственные узы.

      Вебстер прокашлялся.

      – Ослабить государственные узы было необходимо, – сказал он. – История это докажет. Пережитки отягощали государственную структуру еще до появления Всемирного комитета. Как триста лет назад не стало смысла в городских властях, так теперь нет надобности в национальных правительствах.

      – Вы совершенно правы, – согласился Грант. – Но ведь с ослаблением авторитета