.

севера. С уважением относясь к одним традициям, я следовал более приятным другим.

      Мадина сделала тот же выбор. Следует ли осуждать человека, который думает как я?

      Все же во мне что-то воспротивилось, и кнопка разговора осталась не нажатой. Но и сбросить звонок это что-то не позволило, чтоб для звонившего сохранялась интрига. Дескать, я не ответил не потому, что не хотел (ведь хотел!), а просто не услышал. Не перезвонил, потому что номер скрыт. В следующий раз, мол, обязательно отвечу.

      Если это Мадина, следующий раз не заставит себя ждать. Хватит ли у меня воли снова?

      Брошенная на телефон подушка не помогла, уши еще долго слышали крик далекой души даже после того, как он смолк. Чтоб не терзаться, я выключил телефон.

      Еще один день прошел бездарно. Вечером сестренка потащила меня гулять. Всего четырнадцать, а разговоры только о мальчиках. И мальчик, как выяснилось, уже имелся, во дворе нас поджидало нескладное чучело гороховое – в бейсболке, кедах, на джинсах дыр больше, чем ткани, поперек куртки надпись по-английски с примитивно тупым слащавым текстом. При моем появлении вид у парнишки стал испуганным, что немного успокоило: опасности в нем не чувствовалось. Ненавижу дерзких и борзых, если дело касается близких людей.

      – Саня, это Захар, он почти на год старше, живет в соседнем доме и занимается каратэ.

      Чтоб не отвечать на лишние вопросы, сестренка называла меня просто Саней. Родительское Ксаня напоминало ей Ксению, и я не возражал.

      Парень недовольно протянул:

      – Про каратэ не совсем правда, я только начал.

      Честность – это хорошо. На правах брата, ответственного за порхающее рядом юное создание, я с придирчивостью оглядел кавалера. Из-под кепки торчали темно русые патлы, уши оттопырены, лицо никакое. Именно так, никакое, и точка. Ни глупое, ни умное, ни наглое, ни забитое. Щеки, которые у сестренки во время разговора жили собственной жизнью, пластичные и растягиваемые, как меха гармошки, у начинающего каратиста оставались неподвижными, словно гипсовыми. Тонкие губы крепко сжаты – будто боялись, что вылетит что-то непрезентабельное. Захар ожидал нас в беседке, скрытой гаражами и деревьями. Идеальное местечко для молодежи, которая ищет уединения.

      С апломбом королевы двора Маша объявила непререкаемым тоном:

      – Мы погуляем немного. Если что, скажешь родителям, что я весь вечер с тобой была?

      Вот так. Растет сестренка. А я о чужих беспокоюсь.

      – Машка, не в службу, а в дружбу, сгоняй домой за моим телефоном, я его под подушкой забыл.

      – Хочешь с Захаром с глазу на глаз поговорить? Только не пугай сильно, у меня не так много ухажеров, как у Ирки Северцевой.

      Вообще-то, позыв был другой, но о нем я никогда не сказал бы вслух.

      – Беги, разберусь.

      Взгляд Захара с тоской проводил умчавшуюся Машеньку, ноги стали нервно перетоптываться на месте,

      – Нотации читать будешь? – скривился он, едва я приблизился.

      – Зачем? Никаких проблем,