День гнева (сборник). Север Гансовский

кустарником, но таким мелким и редким, что там никто не мог прятаться. Спустились к реке и по каменистому дну выбрались на асфальтированную, заброшенную дорогу, где асфальт потрескался и в трещинах пророс травой.

      Когда они были на этом асфальте, Меллер вдруг остановил коня и прислушался. Затем он спешился, стал на колени и приложил ухо к дороге.

      – Что-то неладно, – сказал он, поднимаясь. – Кто-то за нами скачет. Уйдем с дороги.

      Бетли тоже спешился, и они отвели лошадей за канаву в заросли ольхи.

      Минуты через две журналист услышал цокот копыт. Он приближался. Чувствовалось, что всадник гонит вовсю.

      Потом через жухлые листья они увидели серую лошадь, скачущую торопливым галопом. На ней неумело сидел мужчина в желтых верховых брюках и дождевике. Он проехал так близко, что Бетли хорошо рассмотрел его лицо и понял, что видел уже этого мужчину. Он даже вспомнил где. Вечером в городке возле бара стояла компания. Человек пять или шесть, плечистых, крикливо одетых. И у всех были одинаковые глаза. Ленивые, полузакрытые, наглые. Журналист знал эти глаза – глаза гангстеров.

      Едва всадник проехал, Меллер выскочил на дорогу:

      – Эй!

      Мужчина стал одерживать лошадь и остановился.

      – Эй, подожди!

      Всадник вгляделся, узнал, очевидно, лесничего. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Потом мужчина махнул рукой, повернул лошадь и поскакал дальше.

      Лесничий смотрел ему вслед, пока звук копыт не затих вдали. Потом он вдруг со стоном ударил себя по голове:

      – Вот теперь-то уже ничего не выйдет! Теперь наверняка.

      – А что такое? – спросил Бетли. Он тоже вышел из кустов.

      – Ничего… Просто теперь конец нашей затее.

      – Но почему? – Журналист посмотрел на лесничего и с удивлением увидел в его глазах слезы.

      – Теперь все кончено, – сказал Меллер, отвернулся и тыльной стороной кисти вытер глаза. – Ах, гады! Ах, гады!

      – Послушайте! – Бетли тоже начал терять терпение. – Если так будете нервничать, пожалуй, нам действительно не стоит ехать.

      – Нервничать! – воскликнул лесничий. – По-вашему, я нервничаю? Вот посмотрите!

      Взмахом руки он показал на еловую ветку с красными шишками, свесившуюся над дорогой шагах в тридцати от них.

      Бетли еще не понял, зачем он должен на нее смотреть, как грянул выстрел, в лицо ему пахнул пороховой дымок, и самая крайняя, отдельно висевшая шишка свалилась на асфальт.

      – Вот как я нервничаю. – Меллер пошел в ольшаник за конем.

      Они подъехали к ферме, как раз когда начало темнеть.

      Из бревенчатого недостроенного дома вышел высокий чернобородый мужчина с всклокоченными волосами и стал молча смотреть, как лесничий и Бетли расседлывают лошадей. Потом на крыльце появилась женщина, рыжая, с плоским невыразительным лицом и тоже непричесанная. А за ней – трое детей. Двое мальчишек восьми или девяти лет и девочка лет тринадцати, как нарисованная ломкой линией.

      Все эти пятеро не