День гнева (сборник). Север Гансовский

Вы лежите, а я уж знаю, что делать. Я так натренировался, что, как собака, просыпаюсь от одного предчувствия.

      Утром, когда Бетли вышел из сарая, солнце светило так ярко и вымытая дождиком зелень была такая свежая, что все ночные разговоры показались ему всего лишь страшными сказками.

      Чернобородый фермер был уже на своем поле – его рубаха пятнышком белела на той стороне речки. На миг журналисту подумалось, что, может быть, это и есть счастье – вот так вставать вместе с солнцем, не зная тревог и забот сложной городской жизни, иметь дело только с рукояткой лопаты, с комьями бурой земли.

      Но лесничий быстро вернул его к действительности. Он появился из-за сарая с ружьем в руке:

      – Идемте, покажу вам одну штуку.

      Они обошли сарай и вышли в огород с задней стороны дома. Тут Меллер повел себя странно. Согнувшись, перебежал кусты и присел в канаве возле картофельных гряд. Потом знаком показал журналисту сделать то же самое.

      Они стали обходить огород по канаве. Один раз из дома донесся голос женщины, но что она говорила – было не разобрать.

      Меллер остановился:

      – Вот посмотрите.

      – Что?

      – Вы же говорили, что вы охотник. Смотрите!

      На лысинке между космами травы лежал четкий пятипалый след.

      – Медведь? – с надеждой спросил Бетли.

      – Какой медведь? Медведей уже давно нет.

      – Значит, отарк?

      Лесничий кивнул.

      – Совсем свежие, – прошептал журналист.

      – Ночные следы, – сказал Меллер. – Видите, засырели. Это он еще до дождя был в доме.

      – В доме? – Бетли почувствовал холодок в спине, как прикосновение чего-то металлического. – Прямо в доме?

      Лесничий не ответил, кивком показал журналисту в сторону канавы, и они молча проделали обратный путь.

      У сарая Меллер подождал, пока Бетли отдышится.

      – Я так и подумал вчера. Еще когда мы вечером приехали и Стеглик стал притворяться, что плохо слышит. Просто он старался, чтобы мы громче говорили и чтобы отарку все было слышно. А отарк сидел в соседней комнате.

      Журналист почувствовал, что голос у него хрипнет.

      – Что вы говорите? Выходит, здесь люди объединяются с отарками? Против людей же?

      – Вы тише, – сказал лесничий. – Что значит «объединяются»? Стеглик ничего и не мог поделать. Отарк пришел и остался.

      Это часто бывает. Отарк приходит и ложится, например, на заправленную постель в спальне. А то и просто выгонит людей из дома и занимает его на сутки или на двое.

      – Ну а люди-то что? Так и терпят? Почему они в них не стреляют?

      – Как же стрелять, если в лесу другие отарки. А у фермера дети и скотина, которая на лугу пасется, и дом, который можно поджечь… Но главное – дети. Они же ребенка могут взять. Разве уследишь за малышами? И кроме того, они тут у всех ружья взяли. Еще в самом начале. В первый год.

      – И люди отдали?

      – А что сделаешь? Кто не отдавал, потом раскаялся…

      Он не договорил