День гнева (сборник). Север Гансовский

я, Лепп, может, еще больше испугался бы. Видишь, он какой. Уж лучше подождем.

      – А что этому Мухтару-то надо от Леппа?

      – Надо, наверное, чтоб немец здесь сидел и не уезжал. Лепп свои опыты делает с насекомыми, а Мухтар перед местными стариками и старухами себя за святого выдает. Видел, деньги ему нанесли к столбу? И вспомни, как его молодой табунщик ругал – Мухтара. За этих самых насекомых. Мухтар все так выставляет, будто он сам муравьями командует…

      Где-то в доме послышался громкий говор голосов. Что-то визгливо прокричал Лепп. Потом настала тишина, и вдруг заработал движок в сарае.

      Еще около полутора часов прошло. Самсонов и Сергей легли.

      Движок продолжал работать.

      Снова раздался голос Леппа, гневный, протестующий. Длился какой-то спор. Упало что-то тяжелое. Хлопнула дверь. Потом некоторое время слышался только стук мотора.

      В начале двенадцатого геолог включил фонарик, чтобы посмотреть на часы.

      Луч света скользнул по стене, и Сергей вскрикнул:

      – Ой, смотрите, Петр Иванович!

      По стене из окна спускался широкий черный рукав. Как текущая вода.

      Самсонов сел на постели, недоуменно протянул к стене руку:

      – Муравьи!

      Рукав ширился и удлинялся на глазах. Казалось, насекомые ползут даже в несколько слоев – одни по другим. Через несколько секунд они стали затоплять пол.

      – Нет, так не пойдет, – быстро сказал Самсонов.

      Он соскочил с постели, вынул револьвер, спустил с предохранителя и взвел курок. Шагнул к двери, прикинул, в каком месте располагается язычок замка, приставил револьвер и выстрелил – раз, другой.

      – Отойди-ка.

      Сергей уже отчаянно и молча смахивал с себя легионы атакующих его насекомых.

      Геолог, оскользаясь на муравьях, уже сплошь покрывших пол, сделал два больших шага и всей массой тяжелого, крепкого тела ударил в дверь.

      Она крякнула и приотворилась, выламывая замок.

      – Бежим!

      Схватившись за руки, скорчившись под градом падающих теперь уже со стен и с потолка насекомых, они выбежали коридорчиком из дома, и здесь их глазам представилась страшная картина.

      Освещенные лунным светом двор, дом, сараи – все было залито муравьями, и все шевелилось. У водопойного корыта, привязанные, дико метались кони. На глазах у Сергея жеребец оборвал наконец повод и гигантскими прыжками, в карьер, слепо ударившись о стог курая и отброшенный этим ударом, поскакал в долину.

      Сергей уже только стряхивал насекомых с лица.

      Самсонов опять схватил его ладонь.

      У коновязи они остановились. Две оставшиеся лошади бились, стараясь оторваться.

      Геолог ножом перерезал повод одной.

      От звука его голоса другая кобыла замерла, затихла, мелко дрожа. Муравьи, лоснясь бесчисленными черными спинками, заливали ее всю, она только встряхивала головой.

      Самсонов прыгнул было ей на спину, держа в руке нож, потом соскочил, огромными шагами бросился к мачте, дернул кабель и оторвал его.

      Сергей, уже почти ослепленный, услышал, как Самсонов вернулся к лошади, почувствовал, что сильная рука