День гнева (сборник). Север Гансовский

все.

      Мухтар выглянул из сарая и скрылся. Движок дал еще несколько оборотов, потом умолк.

      – Конец, все, – повторил Лепп. Он весь как-то поник и оперся руками на стол.

      – Это уже серьезно! – воскликнул геолог, вставая. – Это очень серьезно.

      Он подошел к Леппу:

      – Федор Францевич, и что же вы думаете с этим делать? Так и держать все тут?.. Это же открытие! Возможно, колоссальное открытие.

      Лепп сжался.

      – Федор Францевич, – Сергей присоединился к Самсонову, – а записи киевской лаборатории у вас? Мне сказали, они должны быть у вас. Я же вам письмо от Марии Васильевны передал.

      Геолог тоже подошел к столу:

      – Нельзя же так, поймите. Это все надо отдать.

      – Отдать кому? – прошептал Лепп.

      – Как – кому? Нам… То есть не нам лично, естественно, а людям.

      На лице Леппа выразилась мучительная борьба. Он вдруг взял Сергея за руку и пристально вгляделся в него:

      – А кто вы? Кто?

      Сергей пожал плечами.

      Сзади подошел Мухтар.

      – Ну хорошо, – сказал Лепп. – Я подумаю. Мне надо подумать. Может быть, я и отдам.

      Он повернулся и пошел в дом, тощий, сутулый, едва волочащий ноги.

      За ужином все молчали. Бывший лаборант выглядел совсем расстроенным, он то и дело с плохо скрываемым опасением поглядывал на казаха.

      Мухтар отвел Сергея с геологом спать. Но не в сарай, где они ночевали раньше, а в комнату в доме. Окно здесь тоже было забрано решеткой.

      Едва они остались вдвоем, Сергей кинулся к Самсонову:

      – Огромное открытие! Вы правильно сказали, Петр Иванович. Они ведь тут уже управляют насекомыми. Выходит, ту дорогу, кусок дороги, термиты построили. Помните, тогда термиты шли…

      Геолог пожал плечами:

      – Трудно сказать. Во всяком случае, Лепп как-то заставил их туда перекочевать.

      – А как? Что вы думаете, Петр Иванович? Что это за аппарат у него?

      – Видно, генерируется какое-то излучение. Может быть, радиоволны. Вообще ведь насекомые на радиоволны реагируют. Например, некоторые ночные мотыльки отыскивают своих самок по запаху на расстоянии в десять – пятнадцать километров. Такие опыты неоднократно ставились и проверялись. А сам запах многие ученые считают тоже радиоизлучением. Но особого рода.

      – Какого?

      – Не знаю… Но, впрочем, возможно, что там, в институте, перед войной они вообще открыли какое-нибудь принципиально новое излучение. Принципиально! В этом тоже ничего невозможного нет. До Рентгена-то никто ведь и не думал, что есть рентгеновы лучи. А он сделал свое открытие более или менее случайно. И без каких-нибудь особых аппаратов… В институте они открыли это излучение и, может быть, даже не поняли, что имеют дело с новым излучением, а просто установили, что есть нечто такое, влияющее на насекомых. Всякое может быть…

      – Да… – Сергей задумался, потом посмотрел на Самсонова, на лице которого вдруг появилось какое-то подозрительное выражение. – Ведь и в самом деле: почему мы должны считать, что известны уже все виды излучений?

      Геолог,