Тонкая работа. Сара Уотерс

ей вести себя тихо, Мод, – сказал он, когда она уже закрывала дверь.

      – Хорошо, дядюшка, – скороговоркой ответила она.

      В коридоре стало почему-то еще сумрачней, чем прежде. Она провела меня по галерее второго этажа, а потом повела на третий, где находились ее комнаты. Здесь нас уже поджидал завтрак, рядом на подносе стоял серебряный кофейник с горячим кофе, но, увидев, что ей прислала кухарка, Мод скривила губы.

      – Яйца, – сказала она. – И опять всмятку. Что вы думаете о моем дядюшке, Сьюзен?

      – Думаю, он очень умный человек, мисс.

      – Да уж…

      – И наверное, сочиняет большой толстый словарь?

      Она задумалась на миг, потом кивнула:

      – Ну да, словарь. Труд долгих лет жизни… Мы сейчас на букве Е.

      И пристально посмотрела мне в глаза, словно желая увидеть, какое это произвело на меня впечатление.

      – Подумать только! – сказала я.

      Она отвела глаза, потом взяла ложечку и срезала верхушку с первого яйца. Потом, заглянув внутрь и увидев желто-белую жижу, снова скривилась и отодвинула яйцо.

      – Съешьте это за меня, – велела она мне. – Все съешьте. А мне достаточно хлеба с маслом.

      Всего там было три яйца. Уж не знаю, что она в них такого увидела, что ей так не понравилось. Она придвинула яйца ко мне и, пока я ела, сидела и смотрела на меня, отщипывая от булки и попивая кофе, как вдруг заметила маленькое пятнышко на перчатке:

      – Это желток капнул, смотрите, прямо на палец. Какое мерзкое желтое пятно, и прямо на беленьком!

      Она надула губы, видно, расстроилась, и так до конца завтрака и просидела грустная. Когда же пришла Маргарет забирать поднос, Мод встала и удалилась в спальню, а когда вернулась, перчатки на ней снова были безупречно белые: она взяла из ящика новую пару. Старые я потом нашла, когда подкладывала уголь в камин. Она засунула их за решетку, и от жара они съежились и стали совсем маленькие, хоть на куклу надевай.

      Вообще, по-моему, она была, что называется, девушка со странностями. Но вовсе не психованная и уж тем более не тупица, что бы там ни говорил о ней Джентльмен. По крайней мере, я так считала. Мне она показалась одинокой, немного занудной и жутко тоскующей без компании – и ничего удивительного, в таком-то доме! Покончив с завтраком, мы подошли к окну. Небо было серым – к дождю, но ей тем не менее захотелось погулять.

      – Ну, что мне надеть? – спросила она, и мы подошли к шкафчику и стали перебирать ее плащи, чепчики и ботинки. На это ушел, почитай, час. Думаю, она нарочно это затеяла – потянуть время. Когда я, зашнуровывая ей ботинок, запуталась в петельках, она нагнулась и положила руку сверху моей:

      – Не спешите. Куда нам спешить? Нам ведь не к кому спешить, правда?

      Она улыбнулась, но глаза ее при этом были печальными.

      – Не к кому, мисс, – согласилась я.

      В конце концов она надела светло-серый плащ, а поверх перчаток натянула митенки. С собой взяла небольшую кожаную сумочку, в которой умещались: носовой платок, бутылочка с водой и ножницы. Сумочку она вручила мне, не объяснив,