Тонкая работа. Сара Уотерс

более современное и элегантное.

      В нашей жизни на Лэнт-стрит, помимо всего прочего, есть и еще одно преимущество: мы знаем, как правильно обращаться с хорошими вещами. Я вынула платья из шкафа – все они были немодные, короткие и какие-то не дамские, а девчачьи – и вытряхнула их, потом аккуратненько сложила и убрала обратно на полку. Потом, придавив ногой кринолин, сплющила его – и дверцы стали легко закрываться, как им и положено. Шкаф этот стоял в одном из альковов. В другом находился туалетный столик. Он был буквально завален щеточками, скляночками и шпильками-булавками (я их, конечно, тоже прибрала), а ниже были выдвижные ящички. Я стала их открывать. И что же я там увидела? Одни перчатки. Куча перчаток – у перчаточника и то, небось, столько нет. Белые перчатки – это в верхнем ящике, черные шелковые – в среднем и желтоватые кожаные – в нижнем.

      Каждая перчатка была помечена внутри у запястья красивыми пунцовыми стежками, должно быть обозначавшими имя владелицы – Мод. У меня прямо руки зачесались: взять бы ножницы да булавку – и за дело…

      Но, разумеется, ничего такого я не сделала, а оставила перчатки лежать где лежали и принялась ходить по комнате и трогать вещи – пока все не перещупала и не пересмотрела. Больше глядеть было не на что. Правда, оставалась неизученной одна загадочная вещица – маленькая деревянная шкатулка с инкрустацией из слоновой кости, она лежала на столике у хозяйской кровати.

      Шкатулка была заперта, и, когда я взяла ее в руки, внутри у нее что-то тихо тренькнуло. Ключа под рукой не оказалось: я решила, что хозяйка, наверное, носит его с собой на веревочке. Замок-то был нехитрый, такому замку только покажи проволочку – и он сам откроется, это все равно что плеснуть морской водой на устрицу. Я воспользовалась шпилькой.

      Шкатулка изнутри оказалась обита плюшем. Петли были серебряные, хорошо смазанные, так что открылась она беззвучно. Не знаю, что я надеялась там увидеть – может, письмо от Джентльмена или что другое… Но внутри, прицепленный к выцветшей ленточке, лежал миниатюрный портрет в золотой рамке, изображавший красивую белокурую даму с очень добрыми глазами. Одета она была так, как одевались лет двадцать назад, да и сам медальон был старый. Внешне дама была не очень-то похожа на Мод, но я готова была поспорить, что это и есть ее мать. Хотя, конечно, мне показалось странным, что Мод держит портрет под замком, а не носит, например, на шее.

      Размышляя над этим, я так долго вертела медальон в руках, выискивая надпись, поворачивая и так и сяк, что металл – который поначалу, когда я только к нему прикоснулась, был холодным, как и все в этом доме, – постепенно нагрелся. И внезапно где-то в дальних комнатах послышалось оживление, и я подумала, что будет, если мисс Мод – или Маргарет, или миссис Стайлз – войдет в эту комнату и застукает меня над открытой шкатулкой, с портретом в руке. Я быстро убрала вещицу на место и захлопнула крышку.

      Погнутую шпильку, которой я отпирала замок, я спрятала у себя в платье.