Тонкая работа. Сара Уотерс

взяла меня за руку:

      – Мне кажется, вы добрая девушка, Сьюзен.

      – Леди Алиса тоже так говорила, мисс, – ответила я.

      Тут я вспомнила про рекомендательное письмо, которое написал для меня Джентльмен, и решила, что сейчас самое время его показать. Я достала письмо из кармана и вручила ей. Она сломала печать и пошла к окну, где посветлее. Долго стояла, вчитываясь в витиеватый почерк, один раз искоса посмотрела на меня, и сердце мое часто забилось: а вдруг она заметила какую-нибудь несообразность? Но нет, все в порядке: рука ее, сжимавшая письмо, дрогнула – значит в рекомендательных письмах она разбирается не лучше меня и только обдумывает, что бы такое сказать подобающее.

      И вдруг я устыдилась собственных мыслей: она же сирота.

      – Хорошо, – сказала она, складывая бумажку в несколько раз и засовывая себе в карман. – Леди Алиса действительно весьма лестно о вас отзывается. Должно быть, вы жалеете, что пришлось оставить такой дом….

      – Очень жалею, мисс, – поспешила я заверить. – Но, понимаете ли, леди Алиса теперь в Индии. И там слишком жаркое солнце, я бы сразу обгорела.

      Улыбка тронула ее губы.

      – Вы не любите солнца? К нам в «Терновник» оно почти не заглядывает. Дядя говорит, от яркого света печать выцветает.

      Она широко улыбнулась, показав ряд очень маленьких и удивительно белых зубов. Я тоже улыбнулась из приличия, но рта не открывала – потому что зубы мои, теперь пожелтевшие, даже и в то время белизной не отличались, и я ей тогда позавидовала черной завистью.

      Она спросила:

      – Вы знаете, Сьюзен, что дядя у меня – ученый?

      – Я слышала, мисс, – ответила я.

      – Он собрал большую библиотеку. В своем роде самую большую библиотеку в Англии. Надеюсь, скоро вы сами ее увидите.

      – Думаю, мисс, это будет потрясно.

      Она снова улыбнулась:

      – Вы, конечно, любите читать?

      Я поперхнулась.

      – Вы сказали «читать», мисс?

      Она кивнула и стала ждать ответа.

      – Очень даже, – выдавила я из себя наконец. – То есть я хочу сказать, очень даже любила бы, если бы была приучена иметь дело с бумагами. То есть я хочу сказать, – я кашлянула, – если бы мне показали как.

      Она уставилась на меня во все глаза.

      – Ну, то есть научили бы, – пояснила я.

      Она все не сводила с меня изумленных глаз, а потом вдруг произнесла: «Ха!», будто не веря своим ушам.

      – Вы шутите, – сказала она. – Неужели вы и правда не умеете читать? Совсем не умеете? Ни строчки, ни буковки? – И непонятно стало, то ли она смеется надо мной, то ли сердится. Рядом с ней на маленьком столике лежала книга. Все с той же странной кривой улыбкой она взяла со стола книгу и протянула мне.

      – Ну же, – она почти умоляла, – мне кажется, вы стесняетесь. Прочтите вслух с любого места, не важно, если будете запинаться.

      Я молча взяла у нее книгу. Меня прошиб холодный пот. Открыла книгу и глянула на страницу: сплошь черные буковки. Перелистнула. Еще того хуже. Почувствовала на себе испытующий