Тонкая работа. Сара Уотерс

она и повела рукой, – и приберитесь пока в моих комнатах.

      И направилась к выходу, но у самой двери остановилась.

      – Надеюсь, вам здесь будет хорошо, Сьюзен. – И ее щеки, уже во второй раз, вспыхнули. Я же от этих слов побледнела. – Я надеюсь, ваша тетушка в Лондоне не будет очень по вас скучать. Ведь это, если не ошибаюсь, та тетушка, о которой говорил мистер Риверс? – Она опустила глаза. – Надеюсь, мистер Риверс был в добром здравии, когда вы его в последний раз видели?

      Она задала свой вопрос как бы между прочим – встречала я мошенников, которые проделывали тот же фокус, подбрасывая один хороший шиллинг к куче фальшака, чтобы со стороны все монеты казались настоящими. Очень мы были ей нужны с моей старой тетушкой!

      – Он был в добром здравии, мисс, – подтвердила я. – И шлет вам приветы.

      Она уже вышла в коридор и стояла теперь вполоборота ко мне, наполовину скрытая массивной дверью.

      – Правда? – спросила она.

      – Так он сказал, мисс.

      Она прижалась лбом к двери.

      – У него доброе сердце, – тихо и мечтательно произнесла она.

      Мне вспомнилось, как он сидел перед кухонным стулом, шарил рукой под ворохом кружев и шипел: «Ах ты, стервочка…»

      – Да, мисс, очень доброе, – подтвердила я.

      Потом откуда-то из глубин дома послышалось нетерпеливое треньканье колокольчика.

      Она глянула через плечо:

      – Дядя!

      И, подхватившись, убежала, не прикрыв за собой дверь.

      Слышно было, как шлепают по скрипучим ступенькам ее туфельки.

      Подождав немного, я подошла к двери и закрыла ее, как следует лягнув ногой. Потом пошла погреть руки у камина. Казалось, я все никак не могу согреться с тех самых пор, как вышла из нашего дома на Лэнт-стрит, – а как давно это было… Подняв голову, я заметила на полке зеркало, в которое гляделась мисс Мод, выпрямилась во весь рост и посмотрела на свое отражение: лицо все в веснушках, и зубы тоже не блеск. Сама себе показала язык. Потом, потирая руки, усмехнулась: да, все так, как и обещал Джентльмен: она влюблена в него по уши, и можно считать, три тысячи фунтов почти что мои – я живо представила, как их отсчитывают, обертывают бумажкой и надписывают сверху мое имя, а врач из сумасшедшего дома уже стоит наготове со смирительной рубашкой…

      Так я тогда подумала, глядя на ее поведение.

      Но подумала как-то отстраненно, и смешок, надо признать, получился какой-то вымученный. Сама не знаю почему. Наверное, из-за тишины – ибо с ее уходом дом почему-то стал еще угрюмее и тише, чем прежде. Лишь изредка щелкнет уголек в камине да звякнет оконное стекло. Я подошла к окну. От него ужасно дуло! На подоконнике лежали красные мешочки с песком, чтобы ветер не задувал в щели, но это не помогало, к тому же они все промокли и покрылись плесенью. Я дотронулась до одного из них, и на пальце остался зеленый след. Меня передернуло. Я выглянула посмотреть, каков вид из окна – если вообще слово «вид» тут уместно, потому что подо мной были одни деревья да зеленая трава. По траве бродили черные птицы, клевали дождевых червей. «Интересно, в какой стороне Лондон?» – подумалось