Лучше журавль. Мария Фариса

разъехались по городам. Скот болел, ревел, дох. Да и мы, отоми, стали сходить с ума. Панчиту мою каждое воскресенье звали в церковь кому-нибудь петь. Тогда мы с мужиками скинули в воду колокола…

      Отец девочки с сожалением покачал головой.

      – Только проклятые продолжали звонить из-под воды. Мы слышим их до сих пор. Слышат даже те отоми, кто родился много потом.

      Девочка зашептала отцу:

      – Папа, пожалуйста, давай останемся на ночь, тоже послушаем…

      – Хоть ныряйте – вы не услышите звон.

      – Почему?

      Индеец сморщился так, словно в него выстрелили ядовитой стрелой. Посмотрел на выцветший берег, на неподвижный лес и устало опустил в воду весло.

      Бремя таланта

      Худший из всех недостатков – это не иметь их вовсе.

      Оноре де Бальзак

      – Ушла?

      Мы играли в триктрак. Федерико сидел напротив: штаны из помятого шёлка, расстёгнутая наполовину рубашка, борода четвёртой недели. Его игральные кости уже вторую партию гнали быстрее. Мои фишки снова скучились на одном поле. В надежде на преимущество, решил отвлечь его разговором. На мой вопрос он ответил кивком и ухмылкой:

      – Да. Ну и чёрт с ней.

      – Как скажешь.

      Я поглядел в окно на большой темнеющий город – одному жить в таком особенно невыносимо.

      – Эта дольше всех с тобой продержалась. Сколько? Три недели?

      – Месяц.

      Федерико бросил на доску кости и, задумчивый, поднёс к губам золотой перстень. Мне стало жаль его.

      – Знаешь, что объединяет всех гениев? – спросил я.

      – Что?

      – Плохой характер. Все великие – невыносимые, сложные люди. Сам посуди: Никола Тесла утверждал, что личности с отклонениями не должны размножаться. Аристотель считал женщину получеловеком, оттого и есть она должна меньше…

      – Генри Форд был антисемитом.

      – Точно! Гитлер повесил его портрет в своём кабинете – что может быть красноречивей?

      – Вирджиния Вульф писала в дневнике про своих слуг, что они тупые.

      – Хичкок – тиран и отвратительный собеседник. А ты, мой друг, их всех невыносимей.

      – Хочешь сказать, я тоже гений?

      Когда Федерико перестал смеяться, я продолжил:

      – Слышал когда-нибудь про странствующих мастеров и компаньонажи?

      – К чему клонишь?

      – Раз не можешь ни с кем ужиться на одном месте, значит твоё предназначение – это дорога. Ты ведь для работы используешь циркуль и угольник, вот и странствуй вместе с компаньонами твоего братства. Подумай, в скольких городах ты нужен. А столица – она забита оседлыми семейными мастерами…

      Федерико поглядел на меня, ошеломлённый.

      – Ты думаешь?

      Ожившие фонари наполнили его зрачки светом.

      – А как же всё это? Мои растения, попугай в клетке. Счета, в конце концов. Кто их оплачивать будет?

      – Я присмотрю за домом, ты не волнуйся. Главное, не затягивай. Решения нужно принимать быстро.

      Он потёр лоб.

      – Да,