Кубок орла. Константин Шильдкрет

хмельной, распутной вдовицей шлялась осень по улицам и несусветным дорогам российским. Рытье канала Тверца – Цна подходило к концу. День и ночь, теряя последние силы, стучали кайлами, мотыгами и топорами работные люди.

      А надсмотрщики неистовствовали:

      – Не одолеть царева дела, ежели подлые людишки не перестанут измываться над нами, – жаловались они. – Ведано ли?.. Что ни день, то новые нетчики. Мор пошел на них. Хоть вой.

      Пришлось заковать людей в цепи, учинить по всем дорогам рогатки. Из Твери и Новгорода на помощь крестьянам пригнали колодников.

      – Канал? – в один голос взревели их коноводы. – Да пропади он пропадом! Пускай нам ноздри ране приделают вырванные, тогда мы и канал будем рыть.

      За бунтарские слова их тут же жестоко выпороли. Но и это не заставило их молчать.

      – Мы привычны, – хладнокровно говорили они. – Мы и дыбу видывали, и с самим князем-кесарем дружбу вели.

      Крестьяне с благоговением слушали. А безобразовцы каждый раз вспоминали почему-то Фому.

      – Ишь ведь! И про пищу вобче, и про казну едину колодники говорят… Ну как есть глаголы странничка Божьего!

      Как умудрялись люди уходить в нети, никто не понимал. Крутом рогатки. У леса – конные, на дорогах – костры. Где тут бежать! И все же работные разбегались. Не могли удержать их ни цепи, ни зоркие служилые очи. Чтобы окончить работу в срок, пришлось взяться за женщин.

      Не позабыли и Безобразовку.

      Покуражившись ночку в «хороминах», офицеры забрали всех девушек, заковали их в наручники и за крепким караулом угнали на канал.

      В тот же день, поздно вечером, беглый безобразовец Кузьма Черемной, прозванный Кисетом, встретился на условленном месте с Фомой.

      – Не починать ли? – задал Кузька обычный свой вопрос. Как всегда, атаман посоветовал не спешить.

      – Вы так поведите, чтобы девки из послушания вышли. Знаю, – вздохнул он, – за сие сечь будут. Зато к лучшему обернется. Озвереют бабы, тогда и почнем.

      Однако атаман ошибся. Начать пришлось раньше, чем он рассчитывал.

      Случилось так, что в Безобразовке остановилась большая сила торговых гостей. Люди были все именитые – таких Лука Лукич и Дыня дожидались месяцами.

      – Как же быть? – схватился за голову целовальник. – Где девок найти?

      Дыня знал всех мужчин и женщин Безобразовки по именам и в лицо. Но как ни старался он, больше десятка девушек и молодушек собрать было неоткуда.

      – А мы вот каково сотворим, – придумал Лука Лукич, – гожих веди сей минут, а которые будут с изъянцем либо постарше, тех погодя сунь. Как в кружале – попервости даю я вино доброе, а погодя, как захмелеют, чего хошь подсовываю.

      Ночью к Даше примчался сын.

      – Мамка! Велено тебе в хоромины идти. Сам Дыня наказал.

      Даша судорожно вцепилась руками в плечо мужа.

      – Быть не может того!

      – Ан может, – почти спокойно, с едва уловимым зловещим оттенком в голосе вымолвил Фома.

      – Он может! – подтвердил Васька. – Он, мамка, все у нас может! Вон давеча…

      И