Победитель последних времен. Лев Котюков

то есть к теме несостоявшейся потери!

      А дело случилось чисто пустяковое. В отсутствие жены Цейханович, как обычно, пригласил в свой загородный дом давнюю подругу, на которой когда-то собирался жениться, но передумал. И другие её ухажёры, по примеру Цейхановича, тоже почему-то передумали. Так и осталась сия особа по кличке Глория безмужней. Наверное, пребывает в этом качестве и поныне, когда я пишу эти строки. Хотя, чем чёрт не шутит, в связи с катастрофическим увеличением в России идиотов на один квадратный километр, всякое могло произойти. Может быть, она уже успела не только выскочить замуж, но и скоропостижно овдоветь, если не скончаться. Но хватит гадать о судьбе пустой бабёнки с иностранной кликухой Глория, ибо в дальнейших событиях она не играет никакой роли, кроме причинно-следственной.

      Итак, тёплым предвечерьем Цейханович как бы прогуливался по дачной платформе, а на самом деле выжидал вышеупомянутую сучонку, будь она неладна. Но поскольку с расписанием пригородных и иных поездов у нас вечная проблема, было обговорено, что боевая подруга Глория будет выходить из четвёртого вагона.

      Проследовала одна запаздывающая электричка, другая, но Глория всё не появлялась ни из четвёртого, ни из какого другого вагона. Наконец, прикатила третья – и опять пусто-пусто. Но из открытого окна четвёртого вагона на полтуловища высунулось поганое, потное хайло и, дыша бытовым смрадом, с ухмылкой поинтересовалось у Цейхановича:

      – Это какая станция, мужик?!

      – Заветы Ленина! – солидно, по-мужицки ответил Цейханович.

      – А кто у вас: евреи аль негры? – гнусно вопросило безвестное хайло.

      – Разные у нас! – резко буркнул Цейханович.

      Двери электрички захлопнулись, а хайло с грубой мольбой выкрикнуло:

      – Мужик! Эй, мужик!

      Ну чтоб Цейхановичу отойти от вагона хотя бы ещё на метр. Но, нет, не отошёл, не таковский он был человек, чтобы отступать перед разной среднерусской дрянью. Обратил своё честное лицо Цейханович на окрик мерзкий – и получил… Получил смачный, блевотный плевок промеж глаз из окна дёрнувшегося вагона. Ослеп на миг, сгинул, провалился в слепоту и ярость бешеную. Но и во тьме унижения услышал дикий, торжествующий гогот безвестного нетопыря в звенящем просторе железнодорожном.

      Кто сказал, что мысль и сознание опережают время?!

      Кто сказал, что Россия являет собой опережающее сознание и совесть мира?!

      Лично я этого не говорил никогда! И не скажу! В России давно уже нет ни сознания, ни подсознания, ни бессознания, в конце концов. И совесть еле-еле теплится. Да и времени, как такового, в России тоже нет, ибо опережать его здесь абсолютно некому, кроме вонючих электричек с гогочущими пьяными жлобами и бабами.

      О, Боже, сколько людей ненавидят меня в этом мире только за то, что я стараюсь быть лучше, чем они, только за то, что я хочу быть лучше самого себя, только за то, что я живу, только за то, что всё это у меня плохо получается. Но ненавидят, сволочи, и живут своей ненавистью, как любовью. Однако что я плачусь?! Вон Цейхановича как ненавидят! В сто крат больше,