Три ада русских царей. Геннадий Азин-Соколов

от дискуссии) весьма бурно. А дело введения в Московском государстве католичества закончилось тогда абсолютным провалом.

      Этот эпизод является иллюстрацией того, что Москва не жила обособленно от Европы, ей были знакомы течения, мысли и проблемы, однако она хотела жить на основе своих традиций и своих законов.

      Впрочем, они не так уж и разнились с европейскими. Вспомним некоторые факты.

      Ивана IV обвиняют в многоженстве и дурном (если не деспотическом) отношении к женщинам.

      А его современник, английский король Генрих VIII был женат шесть раз (на один меньше Грозного), двух своих жен зверски казнил, как казнил и великого утописта, бывшего приближенного и друга Томаса Мора.

      Во Франции король Карл IX в 1572 г. (когда Грозный отменил опричнину) устроил Варфоломеевскую ночь – в Париже произошла массовая резня гугенотов.

      Герои другого современника Шекспира выкалывали глаза графу Глостеру и близким людям и убивали друг друга на полях сражений и в дуэлях-развлечениях.

      Время. Эпоха. Да, это было. Это была печать эпохи как на Западе, в так называемой цивилизованной Европе, так и у нас – в молодом Московском государстве, по варварству не превосходившем своих цивилизованных (просвещенных) соседей.

      В чем они, может быть, нас превзошли, так это в просвещении – в широком понятии этого слова. Монголо-татарское иго, конечно, задержало развитие славян, но мы быстро наверстывали упущенное, да и другим путем мы развивались.

      Говоря о той эпохе, конечно, Европа ушла вперед. У нее был Шекспир, Сервантес, Рабле, Леонардо да Винчи… Была уже Сикстинская мадонна, Мона Лиза… Хотя и у нас был Андрей Рублев, были строители монастырей и храмов, остававшиеся неизвестными, безымянными, были и мыслители о свободе.

      Ведь вот та же переписка Ивана Грозного с Курбским говорит о талантливости людей (причем на самом высоком уровне) и, честно говоря, порой удивляет детский лепет наших исследователей, которые по поводу нашей истории, наших корней устраивают гомон, как в детском саду, каждый вырывает (и отстаивает) свою игрушку – свою тему, боясь шире, объемнее посмотреть на нее.

      Наши исследователи живут сами в изолированном мире (а обвиняют в этом Россию), не рассматривая ее развитие в многоцветном спектре эпохи, в различных ракурсах и объемах, именно в объемах, а не в плоскости своих собственных взглядов и суждений.

      Сегодня, в конце XX – начале XXI века, по прошествии пяти столетий, легко рассуждать или даже осуждать те или иные деяния, поступки как самого Ивана Грозного, так и его времени. А для них это были переживания и страсти живых людей трудной эпохи, это была жизнь. И за нее надо было бороться, ибо иногда она висела на волоске. Для них гамлетовский вопрос «быть или не быть?» был проблемой жизни, а не рассуждением по поводу… Им нужно было принимать решения (правильные или неправильные – это уже наша поздняя оценка). Еще раз повторяю – это была их жизнь. И слава Богу, что они (на таком высоком уровне) оставили нам документ эпохи. Перед нами срез времени,