Постъядер. Василий Дмитриевич Гавриленко

и этого ребенка, и троллейбус, и людей в нем, и этот город, и еще тысячи городов. Но – что поделать, никто не виноват…

      Среди развалин дул колючий ветер, какого не бывает в Джунглях.

      Мы вышли на площадь. Здесь возвышался каменный человек с лысиной и бородкой. Он протянул к нам руку, словно просил чего-то.

      – Ленин, – едва слышно сказала Марина.

      – Что?

      – Это памятник Ленину. Был такой человек.

      – Но зачем памятник?

      – Я тебе расскажу… потом, – Марина поежилась.– Давай найдем ночлег, мне холодно.

      Ленин смотрел на полуразрушенный дом из красного кирпича с множеством окон. Над широким проемом входа – позеленевшая табличка.

      – «Администрация города Калуги», – прочла Марина.

      Мы вошли.

      Мне не приходилось бывать в таких местах, и я замер в изумлении.

      Просторный зал распадался на несколько коридоров. С высоченного, украшенного лепниной, потолка, свешивались спутанные провода. Наверх вела широкая каменная лестница, укрытая полуистлевшим ковром.

      По ковру пробежала крыса.

      Мы поднялись по лестнице до самого верха. Здесь тоже бесконечная паутина коридоров.

      – Андрей, давай сюда.

      И правда, отличная комната для ночлега! Письменный стол, черный и трухлявый, – это дрова. Из стен торчат разноцветные провода, под потолком – разбитая люстра.

      За столом на вертящемся кресле сидел хозяин кабинета, брат-близнец пассажиров троллейбуса.

      – Вы по какому вопросу?

      Это сказала Марина. Засмеялась.

      – Наверное, среди бывших он был большим начальником, – она кивнула в сторону скелета, положив на пол рюкзак.

      Я подошел к окну. Над площадью кружился снег, несколько острых снежинок впилось в щеки. Каменный человек насмешливо смотрел на меня.

      Марина распаковала концентрат и, поморщившись, съела щепотку.

      – Погоди, я сейчас поймаю крысу.

      – Не надо, – испугалась она.

      Ясно – пока не готова. Но рано или поздно придется заставить себя есть все, что посылают Джунгли.

      Я не настаивал, тем более, что сильно устал и гоняться за крысами мне не хотелось. Но без костра нам будет тяжело – подмораживает. Подойдя к скелету, я отодвинул его в сторону вместе со стулом. Скелет застучал костями и уронил голову, сердито клацнув челюстями.

      Разломать трухлявый стол не составило труда, а вот соорудить костер из его обломков оказалось сложнее.

      Клубы сизого дыма устремлялись к потолку, зависали, словно в раздумье, нехотя подтягивались к окну и исчезали где-то за крышей.

      Наконец, вспыхнул огонь.

      Я сел у костра, и, как и прошлой ночью, стал смотреть на склоненное красивое лицо Марины. Красивое? Никогда не употреблял это слово. Какая, к черту, в Джунглях красота? А вот Марина восхищалась заснеженным лесом… Выходит, красота была и есть, но я не видел ее – не умел видеть?

      – Марина?

      Девушка подняла голову – она заматывала тряпицей ногу.

      – Расскажи о Ленине.

      – Интересно? –