Постъядер. Василий Дмитриевич Гавриленко

не ем крыс и тварей, а мясо ем.

      Я засмеялся.

      – Что смешного?

      – В Джунглях нет другого мяса.

      – Ты плохо знаешь Джунгли.

      Я умолк. Марина задумчиво смотрела на теряющуюся вдали дорогу.

      – Еще километр – и устроим привал, – сказал я, увидев, что Марина опять захромала.

      Снежинки кружились перед глазами, норовя проникнуть в нос, рот. Слева с треском сломалось и рухнуло дерево.

      Снег повалил так густо, что я перестал видеть фигуру идущей впереди Марины. Эта непогодь нам на руку.

      – Марина, привал.

      Девушка вынырнула из белой пелены; на лице, разгоревшемся от ходьбы, таяли снежинки.

      – Ура!

      – Ты могла бы сказать, что хочешь передохнуть.

      – Да ладно.

      Мы спустились с насыпи и вошли в лес. Уходить далеко от дороги опасно, можно заплутать или наткнуться на стрелков. У ближайшего поваленного дерева я остановился, положил на снег рюкзак.

      Марина села на комель, принялась расшнуровывать ботинок.

      Разводить костер в лесу – дело рискованное, но после ночи, проведенной на дереве, нам необходим кипяток. Густой снегопад скроет дым.

      Я чиркнул зажигалкой. Сырые листья – не бог весть какая растопка, от них больше дыма, чем огня.

      С третьей попытки ветки все-таки занялись – костер запылал.

      Заточкой я отковырял со ствола березы несколько наростов мутного льда. Но в чем его растопить? Свой котелок я потерял еще до посадки на Последний Поезд.

      – Андрей.

      Я оглянулся – девушка забинтовала ногу какой-то тряпицей и уже натягивала ботинок. Улыбаясь, она постучала себя по голове; звук получился гулкий, как от колокола.

      – Ты чего?

      И тут же понял, что она имела в виду.

      Снял шлем, сорвал с него ткань, – черт возьми, отличный котелок.

      Лед зашипел, подернулся облачками пара. Скоро обзаведемся кипятком. К этому времени неплохо бы и пожевать приготовить.

      Я срезал толстую ветку, сделал ловец. Вынул мясо – парной запах защекотал ноздри.

      Марина, поглядывая на меня, достала из своего рюкзака пакет с желтоватым порошком.

      – Концентрат.

      – Погоди, вскипит вода, разведешь.

      От запаха жарящегося мяса у меня закружилась голова – чертову прорву времени ничего не ел. Котелок забурлил, я снял его и протянул Марине. Спеша и обжигаясь, она сделала несколько глотков.

      Мясо дошло, и я накинулся на него, отрывая зубами большие куски. Хоть бы кто не прилез на запах…

      – Можно… мне… – вдруг сказала Марина.

      Я взглянул на нее, вспомнив, что ничего не ела с Последнего Поезда.

      – Держи.

      Отрезал половину, протянул ей.

      – Это много.

      Я промолчал: конечно, много.

      – Не люблю концентрат, – призналась Марина, вытирая рукавом залоснившийся подбородок.

      Ну, еще бы.

      Шлем-котелок почти опустел, Марина выплеснула мутные остатки на костер.

      – Идти сможешь?

      Она кивнула.

      Снег