Вопрос и ответ. Патрик Несс

женщины и дети тоже сражались.

      Женщины и дети умирали.

      Мэр Леджер подходит ближе, его лицо искажено гневом.

      – Да, а женщины и дети этого города умирать не будут! Потому что я заключил с Прентиссом мир!

      – Хорош мир! Этот мир вам лицо разукрасил и губу разбил.

      Мэр Леджер смотрит на меня еще секунду, а потом обреченно фыркает:

      – Слова мудреца из уст деревенщины. – И отворачивается к окошку.

      Тут я замечаю какой-то низкий гул.

      Вопросительные знаки наполняют мой Шум, и не успеваю я раскрыть рот, как мэр – да, мэр, прежний мэр, – отвечает:

      – Верно, ты слышишь меня.

      – Вас? Но как же лекарство?

      – А ты бы стал лечить поверженного врага?

      Я облизываю губы.

      – Так он возвращается? Шум? – спрашиваю я.

      – О да! – Мэр Леджер снова поворачивается ко мне. – Если не принимать лекарство ежедневно, он очень скоро вернется.

      Он отходит в свой угол и медленно садится.

      – Обращаю твое внимание, что туалета здесь нет, – смеется он. – Примите наши извинения за неудобства…

      Я смотрю на него, и мой Шум по-прежнему красный, разгневанный и полон вопросов.

      – Это ведь ты, правильно я понимаю? – спрашивает мэр Леджер. – Ради тебя всех городских жителей разогнали по домам, чтобы новый президент мог встретить тебя верхом на коне?

      Я не отвечаю, зато мой Шум все выдает.

      – И кто же ты, Тодд Хьюитт? – спрашивает мэр Лед-жер. – Почему ты такой особенный?

      А вот это, думаю я, очень хороший вопрос.

      Ночь наступает быстро и как-то сразу. Мэр Леджер с каждой минутой говорит все меньше, а дергается все больше и наконец, не выдержав, начинает расхаживать туда-сюда по мосткам. Все это время его гул становится громче, так что в итоге, даже если бы мы захотели поговорить, нам бы пришлось кричать.

      Я стою у стены и смотрю, как на небе появляются первые звезды и долину накрывает ночь.

      Я думаю и одновременно стараюсь не думать, потому что от мыслей все нутро скручивается, горло сдавливает и меня начинает тошнить. Или того хуже: на глаза наворачиваются слезы, а потом уж тошнит.

      Потому что она где-то там.

      (пожалуйста будь там)

      (пожалуйста пусть с тобой все будет хорошо)

      (пожалуйста)

      – Тебе обязательно все время так шуметь? – взрывается мэр Леджер. Я поворачиваюсь к нему и уже хочу сказать что-нибудь резкое в ответ, когда он вздыхает и извиняется. – Я не такой… – он опять начинает теребить свои пальцы, – неприятно, когда тебя так внезапно лишают лекарства.

      Я снова смотрю на Нью-Прентисстаун: в домах начинают загораться огни. За весь день я не увидел на улицах ни единой живой души, все сидят по домам – наверное, это приказ мэра.

      – Значит, и там сейчас то же происходит? Со всеми?

      – Что ты, у жителей есть личные запасы, – отвечает мэр Леджер. – Правда, рано или поздно Прентисс все заграбастает.

      – Да уж, когда придет армия, это не составит ему никакого труда.

      Луны начинают