Вопрос и ответ. Патрик Несс

все перестроить и восстановить… Нет, освободить мы их не могли, но обращаться с ними по-человечески можно было. Мы ограничили им рабочие часы, кормили, разрешили жить семьями. Все эти права отстаивала я, Виола.

      Госпожа Койл все яростней строчит в блокноте. Секунду-другую я молча наблюдаю.

      – Коринн говорит, вас выгнали из Совета за то, что вы спасли кому-то жизнь.

      Она не отвечает, только откладывает блокнот и заглядывает на верхнюю полку. Тянется, достает оттуда халат с шапочкой ученицы и бросает их мне.

      – Для кого они? – поймав, спрашиваю я.

      – Хочешь узнать, каково управлять людьми? Тогда сделай первый шаг на этом пути.

      Я смотрю ей в глаза.

      Смотрю на шапочку и халат.

      И с этой минуты у меня становится столько дел, что даже поесть некогда.

      На следующий день после того, как женщинам разрешили выходить из дома, в лечебный дом поступило восемнадцать новых пациентов – все женщины, все с серьезными заболеваниями и травмами: аппендицит, сердечные боли, недолеченный рак, переломы. Все они на много дней оказались взаперти, да еще без помощи мужей и сыновей. Через день поступило еще одиннадцать больных. Госпожа Лоусон умчалась в детский лечебный дом, как только представилась такая возможность, а госпожи Койл, Ваггонер и Надари носятся по палатам, спасая жизни. Все работают не покладая рук и почти без перерывов на сон и еду.

      Разумеется, нам с Мэдди не до «подходящих моментов», я даже не успеваю беспокоиться, почему мэр так и не приходит меня навестить. Я ношусь по лечебному дому, путаясь под ногами целительниц, стараюсь хоть чем-то им помогать и успевать учиться.

      А целительница из меня никудышная.

      – Я никогда этому не научусь! – Мне в очередной раз не удалось измерить давление очаровательной старушки по имени миссис Фокс.

      – Похоже на то, – говорит Коринн, поглядывая на часы.

      – Терпение, девонька, – успокаивает меня миссис Фокс. – Если чему-то надо учиться, то учиться надо хорошо.

      – Тут вы правы, миссис Фокс. – Коринн переводит взгляд на меня. – Попробуй еще.

      Я накачиваю манжету воздухом и, глядя на стрелку манометра, внимательно прислушиваюсь к характерным звукам в стетоскопе.

      – Шестьдесят на двадцать? – жалобно выдавливаю я.

      – Что ж, давай проверим, – говорит Коринн. – Миссис Фокс, вы, случайно, утром не умерли?

      – Ох, силы небесные, нет!

      – Значит, не шестьдесят на двадцать.

      – Я же всего три дня этим занимаюсь… – пытаюсь оправдаться я.

      – Вот именно, а я шесть лет, – отрезает Коринн. – И тут вдруг явилась какая-то неумеха и сразу стала такой же ученицей, как я! Странно мир устроен…

      – У тебя прекрасно получается, милая, – говорит мне миссис Фокс.

      – Неправда, миссис Фокс, – возражает Коринн. – Вы уж простите, что я вам перечу, но для некоторых врачевание – святой долг.

      – Для меня тоже, – почти машинально отвечаю я.

      И напрасно.

      – Врачевание – не просто работа, дитя, – говорит Коринн. Слово