Из архивов тайного суда. Вадим Вольфович Сухачевский

Котовский был явно озадачен, как ему на «бандитскую морду» реагировать, обратился с воззванием: – Граждане бандиты! Требую незамедлительно освободить барышню! Иначе…

      – Ну, чтó «иначе»? – усмехнулся Котовский.

      – Иначе, – твердо ответствовал мон женераль, – знайте, что перед вами генерал от артиллерии Валериан Богоявленский, кавалер шести войн, и что я каждого из вас, – слыхали? каждого! – на этом самом месте, вот этой самой рукою!..

      Все шло явно к перестрелке, которой я, боясь за жизнь генерала, сейчас не желал, поэтому я произнес более миролюбиво, даже, пожалуй, чересчур:

      – Правда, господин Котовский, о вас же ходят слухи как о человеке не лишенном благородства; отпустили бы вы, в самом деле, барышню.

      – Грыша, может, хоть энтого грохнуть? – предложил «Казачок». – Чай, не енерал.

      – Не, Грыгорий Иваныч, не надо, нехай живее! – послышалось из окна вагона, в котором ехали одесситы Япончика, и я увидел, что говорит это мой знакомец Фима Бык, у которого после момента нашего знакомства на бычьем лбу успела вырасти шишка размером с помидор.

      – Он революцьёнэр, – из соседнего окна сказал Майорчик, – а они ж тебе, Грыгорий Иваныч…

      – Да, до ж…пы, – согласился Котовский, после моих слов настроенный уже на вполне веселый лад. – Нехай себе живэ. И краля ихняя мне не треба, у меня две не хужей ее имеется, а я не турецкий падишах. – Он свистнул в два пальца: – Эй, Сивый, веди кралю сюды!

      Сивый, хромая без одного каблука, поспешил выполнить приказ.

      Девушка была прехорошенькая, лет едва за двадцать; отпущенная Сивым, она стояла безмолвно, теперь с отрешенным выражением лица, видимо, находилась в состоянии, которое англичане называют «a shock».

      Котовский решил проявить себя подлинным робин гудом.

      – И сумочку ей вертай, – кивнул он на дамский ридикюльчик, который Сивый держал в руке.

      – Так-ить я щё не побачив – мо-быть, там у ей грòши или брюлики.

      – Мы уж як-нибудь и без ее грошей перетерпимся. Я сказал, вертай.

      Ридикюль оказался в руках у девушки.

      – И чумайдан свой пущай заберет. Где твой, барышня, чумайдан?

      Она нашла в себе силы только помотать головой, а Сивый подтвердил:

      – Правда, не было у ей чумайдана.

      – О как! – подивился Котовский. – Вишь, даже без чумайдана путешествует в Петербурх, – (меня это, признаться, тоже удивило), – а ты хотел у ей последний радикуль слямзить. Нехорошо… – И он насмешливо обратился к генералу: – Што, ваше восходительство, счерпан ынцындент.

      Мон женераль не удостоил его ответа. Он по-отцовски приобнял барышню и сказал:

      – Не бойтесь, дитя, вы уже в безопасности. Милости прошу в мои апартаменты, – и с этими словами повел безмолвствовавшую барышню к нашему салон-вагону.

      – Благодарю, Котовский, – кивнул я и последовал за ними.

      – Иди, революцьёнэр, – напутствовал меня бандит, – ты, вижу, не трус, как и твой енерал… А, да все равно будет и тебе когда-нибудь пеньковый галстух за твою революцию!.. Кстати, ты, краля, –