Из архивов тайного суда. Вадим Вольфович Сухачевский

на станции пришли две телеграммы-молнии, одна для вас, из Москвы, другая – для их высокопревосходительства, из Одессы.

      – Зачитайте.

      – Гм… Никак невозможно-с. Та, что из Одессы, – с пометкой: «Вручить лично. Секретно».

      – Но их высокопревосходительство почивают.

      – Да, да, я слышу…

      Еще бы! От генеральского рыка телефонный аппарат сотрясался на тумбочке.

      После некоторых раздумий начальник поезда решился:

      – Зная вас лично как адъютанта его высокопревосходительства, могу вручить обе телеграммы вам лично.

      – А зачитать?

      – Никак не могу-с.

      – Так знаете ж меня.

      – Увы, лик через телефонный аппарат не передается; что если это и не вы? А тут: «Секретно, лично»…

      – Хорошо, скоро у вас буду.

      – Сейчас пришлю кондуктора, чтобы провел вас через вагоны.

      – Не надо, – сказал я, – у меня имеется свой универсальный ключ.

      С этими словами я положил трубку, наскоро оделся, тихо вышел из спальни, так же бесшумно проследовал через кабинет и через столовую, где на кушетке спала Юлия Николаевна; снова же не произведя никакого звука, открыл замок своей отмычкой, а, выйдя, запер дверь за собой.

      В отсеке для прислуги и прочих было темно и все две двери закрыты. Вот так же бесшумно, как я, запросто мог и Аспид проникнуть в генеральские покои. Подумав об этом, я включил электрический свет, распахнул сразу две двери и скомандовал:

      – Подъем!..

      Солдаты сразу повскакали с мест и выстроились в одних подштанниках:

      – Так точно, ваш-высок-благородь!..

      Офицеры же Охранки, повели себя отнюдь не по-военному – прежде, чем скинуть ноги на пол, долго протирали глаза, что-то бурчали себе под нос.

      «Толстовец», лежавший на верхней полке, тоже хотел было с нее слезть, но я сказал:

      – К вам, господин Балуев, это не относится, можете спать. Вы же, господа военные, должны неусыпно быть на посту, всегда при оружии в руках. Любого постороннего немедля задерживать до моего возвращения.

      – Так точно, ваш-высок-благородь!

      Солдатỳшки – бравы ребятỳшки похватали винтовки и взвели затворы. Офицеры, блондин и брюнет, оставались сидеть, но тоже взяли в руки свои наганы и взвели курки. На этих я, однако, рассчитывал куда меньше, поскольку глаза у обоих были соловые, и из их каюты изрядно несло сивухой.

      Я уже было отпирал дверь в тамбур универсальным железнодорожным ключом, также у меня имевшимся, но тут меня настиг толстовец Балуев, все-таки вскочивший и дошлепавший до меня босиком, в одном дезабилье, и зашептал:

      – Позвольте, господин штабс-капитан…

      – В чем дело, господин Балуев?

      – Гм… Великая просьба… Не могли бы вы переселить меня в другую каюту?

      – Что, соседи обижают? – спросил я.

      – Да не то чтобы… но… водку изволили пить до самой ночи…

      – Что ж, – ответил я, – водку пьянствовать – не слишком с их стороны достохвально, однако воспретить я им никак не могу, мы сними – по разным ведомствам.

      – Да водка бы – ладно еще; так