Святая Грусть. Николай Гайдук

шутишь.

      Где ваш Кудрявый?

      Ась? Давай погромче…

      Где Фалалей, говорю? Да подождите вы греметь! Змеи гремучие!

      Кузнецы захохотали – с весёлой рабочей злинкой. Зубы крепко стиснуты. Лица горячи. Глаза блестят, лишь изредка отрываясь от раскалённой поковки.

      Тот, что помоложе, выдохнул:

      За конюшней гдесь-то!

      Кудри чешет! – подхватил тот, что старше, мимоходом сплевывая под ноги себе и не переставая молотом выписывать серебристое полукружье – от наковальни до плеча и обратно. Искры летели овсом от подковы, шипели на сырой земле и «прорастали» кверху стебельками сизого дыма.

      Шевельни копытом, Охра! – рявкнул молодой кузнец.

      Я шевельну. Чего тебе?

      Сапог прогорит! Посмотри! – молодой хохотнул.

      Ох, так его… Тут с вами босяком заделаешься! – Охран Охранович постучал подошвой по земле. – Только вчерась надел! Новьё!.. Змеи гремучие. Сказал же, подождите, так нет…

      Готовая подкова полетела в кадушку. Вода забурлила ключом, пузырями пошла, синеватым дымочком подёрнулась.

      Кузнецы постояли, вытирая потные загривки, похохотали, наблюдая за Охрой; сбивая искры с обуви, он гарцевал жеребцом.

      «Тигровый глаз» охранника из-под брови кусанул одного и другого. Но кузнецы не обращали внимания, занятые срочною и важною работой – рысаков готовили в дорогу.

      Вы у меня смотрите! Город спалите!

      Новый скуём, не боись!

      Я скую тебе, чёрт. Зубоскалишь…

      Заплакал бы, да слёзонька спеклась около горна.

      Беспричинная весёлость красномордых кузнецов стала раздражать его, в последнее время издерганного службой. Он хотел полаяться с ними от души, но железо разве перегавкаешь. Снова загремели, змеи гремучие. Ни минуты продыху – ни себе, ни людям.

      Охра сплюнул, отворачиваясь. Поглядел на прожжённый сапог и сердито задёргал усами.

      – Вот змеи! – вздохнул. – Ладно, хоть нога цела осталась. Можно было бы и косточку пробить такой раскалённой дробиной.

4

      Фалалея он искал по царскому срочному приказу. Но кузнецы ему всю голову забили звонами. Постоял среди конюшенной ограды, с удивлением подумал: «А зачем я здесь?»

      Увидел ступицу, измазанную дёгтем. Присел на корточки. Принюхиваясь, шумно потянул ноздрями.

      За спиною – солнце. Тень упала на ступицу.

      – Охра? – раздался насмешливый голос. – Ты чего здесь вынюхиваешь?

      «Тигровый глаз» прищурился, присматриваясь, – к свежему дёгтю на втулке прилип. О чём-то глубоко задумавшись, начальник охраны поднялся, поцарапал шрам на подбородке.

      Здорово, Кучерявый. Тебя ищу.

      А что такое?

      Да так, соскучился. Тебе не говорили?

      – Кто-то что-то говорил, но промолчал про то, что ты соскучился. А то бы я задрал штаны и мигом прилетел бы. Ну, здорово!

      Крепкие ладони встретились в рукопожатии. Захрустели косточки. Всегда они вот так-то – силой меряются при удобном случае. Большие дядьки вроде, а со стороны посмотришь –