Ищу человека (сборник). Сергей Довлатов

резинками.

      – Я в футбол до сих пор играю, – не унимался Жбанков. – У нас там пустырь… Малолетки тренируются… Выйдешь, бывало, с похмелюги…

      – Баня готова, – сказала Эви.

      Мы оказались в предбаннике. На стенах висели экзотические плакаты. Девушки исчезли за ширмой.

      – Ну, Серж, понеслась душа в рай! – бормотал Жбанков.

      Он разделся быстро, по-солдатски. Остался в просторных сатиновых трусах. На груди его синела пороховая татуировка. Бутылка с рюмкой, женский профиль и червовый туз. А посредине – надпись славянской вязью: «Вот что меня сгубило!»

      – Пошли, – говорю.

      В тесной, стилизованной под избу коробке было нестерпимо жарко. Термометр показывал девяносто градусов. Раскаленные доски пришлось окатить холодной водой.

      На девушках были яркие современные купальники, по две узеньких волнующих тряпицы.

      – Правила знаете? – улыбнулась Белла. – Металлические вещи нужно снять. Может быть ожог…

      – Какие вещи? – спросил Жбанков.

      – Шпильки, заколки, булавки…

      – А зубы? – спросил Жбанков.

      – Зубы можно оставить, – улыбнулась Белла и добавила: – Расскажите еще что-нибудь.

      – Это – в момент. Я расскажу, как один свадьбу в дерьме утопил…

      Девушки испуганно притихли.

      – Дружок мой на ассенизационном грузовике работал. Выгребал это самое дело. И была у него подруга, шибко грамотная. «Запах, – говорит, – от тебя нехороший». А он-то что может поделать? «Зато, – говорит, – платят нормально». – «Шел бы в такси», – она ему говорит. «А какие там заработки? С воробьиный пуп?»… Год проходит. Нашла она себе друга. Без запаха. А моему дружку говорит: «Все. Разлюбила. Кранты…» Он, конечно, переживает. А у тех – свадьба. Наняли общественную столовую, пьют, гуляют… Дело к ночи… Тут мой дружок разворачивается на своем говновозе, пардон… Форточку открыл, шланг туда засунул и врубил насос… А у него в цистерне тонны четыре этого самого добра… Гостям в аккурат по колено. Шум, крики, вот тебе и «Горько!»… Милиция приехала… Общественную столовую актировать пришлось. А дружок мой получил законный семерик… Такие дела…

      Девушки сидели притихшие и несколько обескураженные. Я невыносимо страдал от жары. Жбанков пребывал на вершине блаженства.

      Мне все это стало надоедать. Алкоголь постепенно испарился. Я заметил, что Эви поглядывает на меня. Не то с испугом, не то с уважением. Жбанков что-то горячо шептал Белле Константиновне.

      – Давно в газете? – спрашиваю.

      – Давно, – сказала Эви, – четыре месяца.

      – Нравится?

      – Да, очень нравится.

      – А раньше?

      – Что?

      – Где ты до этого работала?

      – Я не работала. Училась в школе.

      У нее был детский рот и пушистая челка. Высказывалась она поспешно, добросовестно, слегка задыхаясь. Говорила с шершавым эстонским акцентом. Иногда чуть коверкала русские слова.

      – Чего тебя в газету потянуло?

      – А что?

      – Много врать приходится.

      – Нет.