Ищу человека (сборник). Сергей Довлатов

и мусор.

      Секунды три его не было видно. Затем вынырнула черная непутевая голова с безумными, как у месячного щенка, глазами. Жбанков, шатаясь, выбрался на берег. Его худые чресла были скульптурно облеплены длинными армейскими трусами.

      Дважды обежав вокруг коттеджа с песней «Любо, братцы, любо!», Жбанков уселся на полку и закурил.

      – Ну как? – спросила Белла.

      – Нормально, – ответил фотограф, гулко хлопнув себя резинкой по животу.

      – А вы? – спросила Белла, обращаясь ко мне.

      – Предпочитаю душ.

      В соседнем помещении имелась душевая кабина. Я умылся и стал одеваться.

      «Семнадцатилетняя провинциальная дурочка, – твердил я, – выпила три рюмки коньяка и ошалела…»

      Я пошел в гостиную, налил себе джина с тоником.

      Снаружи доносились крики и плеск воды.

      Скоро появилась Эви, раскрасневшаяся, в мокром купальнике.

      – Ты злой на меня?

      – Нисколько.

      – Я вижу… Дай я тебя поцелую…

      Тут я снова растерялся. И это при моем жизненном опыте…

      – Нехорошую игру ты затеяла, – говорю.

      – Я тебя не обманываю.

      – Но мы завтра уезжаем.

      – Ты будешь снова приходить…

      Я шагнул к ней. Попробуйте оставаться благоразумным, если рядом семнадцатилетняя девчонка, которая только что вылезла из моря. Вернее, из реки…

      – Ну, что ты? Что ты? – спрашиваю.

      – Так всегда целуется Джуди Гарланд, – сказала Эви. – И еще она делает так…

      Поразительно устроен человек! Или я один такой?! Знаешь, что вранье, примитивное райкомовское вранье, и липа, да еще с голливудским налетом, – все знаешь и счастлив как мальчишка…

      У Эви были острые лопатки, а позвоночник из холодных морских камешков… Она тихо вскрикивала и дрожала… Хрупкая пестрая бабочка в неплотно сжатом кулаке…

      Тут раздалось оглушительное:

      – Пардон!

      В дверях маячил Жбанков. Я отпустил Эви.

      Он поставил на стол бутылку водки. Очевидно, пустил в ход свой резерв.

      – Уже первый час, – сказал я, – нас ждут в райкоме.

      – Какой ты сознательный, – усмехнулся Жбанков.

      Эви пошла одеваться. Белла Константиновна тоже переоделась. Теперь на ней был строгий, отчетно-перевыборный костюмчик.

      И тут я подумал: ох, если бы не этот райком, не эта взбесившаяся корова!.. Жить бы тут, и никаких ответственных заданий… Яхта, речка, молодые барышни… Пусть лгут, кокетничают, изображают уцененных голливудских звезд… Какое это счастье – женское притворство!.. Да, может, я ради таких вещей на свет произошел!.. Мне тридцать четыре года, и ни одного, ни единого беззаботного дня… Хотя бы день пожить без мыслей, без забот и без тоски… Нет, собирайся в райком… Это где часы, портреты, коридоры, бесконечная игра в серьезность…

      – Люди! У меня открылось второе дыхание! – заявил Жбанков.

      Я разлил водку. Себе – полный фужер. Эви коснулась моего рукава:

      – Теперь не выпей… Потом…

      – А, ладно!

      – Тебя ждет Лийвак.

      – Все будет хорошо.

      – Что значит –