Ищу человека (сборник). Сергей Довлатов

Эви.

      – Мишка все сделает. Работник он хороший.

      И действительно, работал Жбанков превосходно. Сколько бы ни выпил. Хотя аппаратура у него была самая примитивная. Фотокорам раздали японские камеры, стоимостью чуть ли не пять тысяч. Жбанкову японской камеры не досталось. «Все равно пропьет», – заявил редактор. Жбанков фотографировал аппаратом «Смена» за девять рублей. Носил его в кармане, футляр был потерян. Проявитель использовал неделями. В нем плавали окурки. Фотографии же выходили четкие, непринужденные, по-газетному контрастные. Видно, было у него какое-то особое дарование…

      Наконец мы подъехали к зданию дирекции, увешанному бесчисленными стендами. Над воротами алел транспарант: «Кость – ценное промышленное сырье!» У крыльца толпилось несколько человек. Водитель что-то спросил по-эстонски. Нам показали дорогу…

      Коровник представлял собой довольно унылое низкое здание. Над входом горела пыльная лампочка, освещая загаженные ступени.

      Белла Константиновна, Жбанков и я вышли из машины. Водитель курил. Эви дремала на заднем сиденье.

      Неожиданно появился хромой человек с кожаной офицерской сумкой.

      – Главный агроном Савкин, – назвался он, – проходите.

      Мы вошли. За дощатыми перегородками топтались коровы. Позвякивали колокольчики, раздавались тягостные вздохи и уютный шорох сена. Вялые животные томно оглядывали нас.

      …Есть что-то жалкое в корове, приниженное и отталкивающее. В ее покорной безотказности, обжорстве и равнодушии. Хотя, казалось бы, и габариты, и рога… Обыкновенная курица и та выглядит более независимо. А эта – чемодан, набитый говядиной и отрубями… Впрочем, я их совсем не знаю…

      – Проходите, проходите…

      Мы оказались в тесной комнатке. Пахло кислым молоком и навозом. Стол был покрыт голубой клеенкой. На перекрученном шнуре свисала лампа. Вдоль стен желтели фанерные ящики для одежды. В углу поблескивал доильный агрегат.

      Навстречу поднялась средних лет женщина в зеленой кофте. На пологой груди ее мерцали ордена и значки.

      – Линда Пейпс! – воскликнул Савкин.

      Мы поздоровались.

      – Я ухожу, – сказал главный агроном, – если что, звоните по местному – два, два, шесть…

      Мы с трудом разместились. Жбанков достал из кармана фотоаппарат.

      Линда Пейпс казалась немного растерянной.

      – Она говорит только по-эстонски, – сказала Белла.

      – Это неважно.

      – Я переведу.

      – Спроси ее чего-нибудь для понта, – шепнул мне Жбанков.

      – Вот ты и спроси, – говорю.

      Жбанков наклонился к Линде Пейпс и мрачно спросил:

      – Который час?

      – Переведите, – оттеснил я его, – как Линда добилась таких высоких результатов?

      Белла перевела.

      Доярка что-то испуганно прошептала.

      – Записывайте, – сказала Белла. – Коммунистическая партия и ее ленинский Центральный Комитет…

      – Все ясно, – говорю, – узнайте, состоит ли она в партии?

      – Состоит, – ответила Белла.

      – Давно?

      – Со вчерашнего дня.

      – Момент, –