Закрыв глаза. Федериго Тоцци

Пьетро, сам не зная зачем, гладил его по плечу.

      Зимой, когда он входил весь мокрый и продрогший, в надвинутой на глаза шляпе и с поднятым, прикрывающим уши, воротником, Пьетро тут же выскакивал ему навстречу и молча придвигал лицо к нему вплотную, так что Доменико приходилось оттаскивать его за шиворот.

      Он скоро умер, и никто этого не заметил.

      Еще один год. Был конец марта, день святого Иосифа.

      Неумолчный колокольный звон доносился до Поджо-а-Мели: звуки беспорядочно громоздились в небе и повисали там, нарастая до тяжкого грохота. Пьетро охватило необыкновенное веселье – радость жизни, но слишком сильная, выматывающая нервы.

      Рассказать бы об этом смутном смятении марта, к которому почти всегда примешана тонкая нотка неги, жажда некой красоты!

      Это обманчивое солнце, щебет птиц, пока еще исподтишка – то ли слышал, то ли нет – белоснежные облака, явившиеся словно до срока! А сухие листья, еще висящие над всходами пшеницы – здесь мертвенная блеклость мешается с живой! Листья всех форм и размеров, они висят над зеленой травой и ждут обновления! И подрезанные кусты и виноград – по земле разбросаны ветки и лозы, сейчас их унесут навсегда! А сухие сучья, опиленные с плодовых деревьев, чьи молодые побеги все никак не решатся выпустить цвет! Влажноватая земля, липнущая к кончику лопаты, так что приходится счищать ее большим пальцем – и целые комья остаются на деревянных сабо! И неведомая нам почти супружеская любовь, связавшая всех, кто помогает друг другу – и ненависть тоже! А народившаяся на кленовых ветвях омела, которую нож срубает одним махом! Хотя она тут же отрастет заново. А набухшие почки каштанов!

      Доменико вместе с батраками пошел в поле, чтобы задать работу на завтра.

      Пьетро был полный, но бледный и болезненного вида, ему шел пятнадцатый год. Ему казалось, что курточка с морским воротником, выкроенная из экономии из старой одежды, смотрится на нем нелепо и не по возрасту.

      Быстрым шагом он вошел к Джакко, и тот привычным жестом положил руку ему на плечо:

      – Не по дням, а по часам растете! Бьюсь об заклад, принесли мне курева.

      Пьетро ухватил его за усы и стал тягать из стороны в сторону. Чтобы не было больно, Джакко вертел головой.

      Пьетро засмеялся и взглянул на Мазу, которая сказала:

      – Посильнее.

      – Ну нет, хватит, – Джакко отстранил молодого хозяина осторожно, но решительно. Потом спросил:

      – Что, ни одного бычка не принесли?

      Ребекка, когда подметала в трактире, собирала попадавшиеся окурки, а потом передавала ему через Пьетро.

      – Так барчонок у нас не курит! – опять перебила Маза, и они засмеялись вместе, как над хорошей шуткой. Отсмеявшись, она поджимала и кусала губы. Старик достал из кармана трубку с отбитым краем и коротким чубуком в ладонь длиной.

      – Слава Богу, то, что ваша матушка дала на той неделе, еще осталось. Вот, смотрите.

      Джакко выбил трубку о край стола: во все стороны брызнула какая-то горелая пыль. Он сгреб ее в кучку, перемешал и затолкал обратно. Потом достал из очага горящую щепку. Кое-как высосал