Ритуал последней брачной ночи. Виктория Платова

Он не спускал с меня глаз во время бурных продолжительных аплодисментов, переходящих в овацию. И неизвестно, чего в этом полуобморочном взгляде было больше – удивления, ненависти или смертельного обожания. Я почувствовала себя голой. Голые руки, голые ноги и – самое главное – голая задница, уткнувшаяся в развороченный муравейник.

      Вот это номер.

      Стервец Стас Дремов, даже если он темнит, оказался прав на сто процентов: эстонские симфо-интеллектуалы просто млеют от неухоженных волос. Или Олев Киви при кажущемся здоровье подслеповат и забыл свои контактные линзы на краешке унитаза в гостиничном номере?..

      За Бахом последовали указанные в программке товарищи, воспаленные зенки эстонца подстерегали меня за каждым поворотом музыкальной темы и так и норовили изнасиловать на глазах притихшего партера. Устав от домогательств, я занавесилась ресницами и молила только об одном: пусть скорее закончится это бесконечно-паточное, как цыганские козинаки, отделение.

      Хвала Всевышнему, отделение закончилось еще до того, как я успела состариться, потерять всякую сексуальную привлекательность и купить себе вставную челюсть. И я была первой, кто выскочил из зала, едва не сбив сомлевшую продавщицу компакт-дисков.

      А теперь прочь отсюда! Только под страхом гильотинирования я еще когда-нибудь войду под своды этого бога-в-душу-мать храма искусств.

      …На улице перед Филармонией, я сразу же увидела Стаса.

      Стас угрожающе улыбнулся и ухватил меня за рукав.

      – Куда направляешься, голубка Варенька?

      – Вот… Решила подышать… – проблеяла я. – Слишком много впечатлений для моего неокрепшего организма.

      – А я, было, подумал, что ты бежать решила, – он видел меня насквозь, мой бывший идейный сутенер. Прикидываться бесполезно.

      – Если честно, то от классики у меня может развиться ложная беременность. Будь милосерден, Стасевич!

      Договорить я не успела: он уже тащил меня к своему покоцаному джипу. Водрузившись на пассажирском сиденье, я вытащила сигарету и вопросительно посмотрела на Стаса. Но он даже не подумал поднести мне зажигалку, напротив отобрал всю пачку и без сожаления выкинул ее в окно.

      – О куреве придется забыть, детка. Хотя бы на период токования с клиентом. Курящих женщин он на дух не переносит.

      – Ты-то откуда знаешь? – я с сожалением посмотрел на бледненькую пачулю «Vogue», нашедшую последний приют в луже.

      – Знаю, – продолжал темнить Стас. – Возьми-ка вот это.

      Он протянул мне не к ночи помянутые контактные линзы.

      – Спасибо, но боюсь, что со зрением у меня все в порядке.

      – Возьми. Знаешь, как одевать?

      – Видела в мексиканском сериале, – огрызнулась я, но линзы все-таки нацепила.

      К нерезкой и тотчас же сгинувшей боли я оказалась готова: потерявшим девственность на повторную дефлорацию глубоко начихать.

      – Ну, как? – поинтересовался Стас.

      – Как-как… Об косяк, инквизитор.

      Я