Ритуал последней брачной ночи. Виктория Платова

он перечислит все темы, волнующие буйнопомешанных из «Петербургской Аномалии»!

      – Подождите… Когда я дал вам свою визитку?

      – Позавчера. В дамском ватерклозете. Отель «Европа». Вы там ошивались целый вечер.

      Сергуня переменился в лице. Он ощупал меня глазами, мысленно прикинул, как бы я выглядела в макияже и красном платье, поменял цвет глаз, поменял длину волос – и, кажется, вспомнил.

      – Это… вы?!

      Я коротко кивнула головой.

      Его тело изогнулось дугой, как у эпилептика, а правая рука самопроизвольно и совершенно независимо от хозяина потянулась к хлипкому, обмотанному изолентой телефону.

      – Не сейчас, – отрезала я.

      – Ага. Понимаю.

      Он метнулся в комнату и тотчас же вернулся снова: я даже не успела наподдать по тощему заду коту Идисюда. Теперь в руках Синенко был зажат диктофон (тоже перетянутый изолентой), а на груди висел уже знакомый мне фотоаппарат. Диктофон был тотчас же водружен на стол и включен.

      – Ну, рассказывайте, – севшим голосом пробормотал репортер.

      – О чем?

      – О том, как вы убили Олева Киви. Вы ведь за этим пришли сюда? Чтобы сделать признание, правда?

      – Признание?!..

      – Хорошо, что вы обратились к независимому журналисту, а не сдались властям… Что заставило вас совершить это убийство? Быть может, это старые счеты? Или вы действовали в состоянии аффекта?..

      Если сейчас не остановить его, то он утонет в потоках собственного красноречия.

      Я подняла руку, давая понять Сергуне, чтобы он заткнулся. Сергуня понял меня с полуслова и захлопнул пасть. Я взяла диктофон и повертела его в руках.

      – Куда говорить?

      – Да все равно куда…

      – Хорошо.

      Диктофон довольно миленько потрескивал и, судя по всему, готов был в любой момент сожрать пленку. Поднеся его к лицу, я медленно произнесла:

      – Я, Варвара Андреевна Сулейменова…

      Глаза Синенко назойливо лезли из орбит, язык вывалился и прямо на моих глазах покрылся белой коркой – совсем как у бешеной собаки, которая два года назад едва не покусала Стаса Дремова.

      – …находясь в здравом уме и трезвой памяти, официально заявляю…

      Теперь долбаный репортеришко прерывисто дышал, с шумом выталкивая воздух из застоявшихся легких. А рука его, предоставленная сама себе, вдруг начала совершать возвратно-поступательные движения в области… Известно какой области. Черт возьми, еще несколько секунд – и он кончит! Как же я ненавижу раннюю эякуляцию!..

      Чтобы не допустить подобного развития событий, я еще ближе придвинулась к диктофону и гаркнула:

      – …официально заявляю: Я НИКОГО НЕ УБИВАЛА!!!!!!!..

      Лицо Синенко исказилось и побелело как полотно. А потом пошло пятнами: еще бы, я обломила его, я оказалась самой последней динамисткой. Самая отвратительная роль, которую только можно придумать.

      – То есть как «не убивала»?

      – А вот так. Не убивала и все.

      – Этого не может быть…

      – Может. Если ты заткнешь свой фонтан, то я постараюсь объяснить…

     &