Ритуал последней брачной ночи. Виктория Платова

для шатенки.

      Да, слово «слишком» подходило ей.

      Она была слишком непритязательна.

      – Это еще что за стахановка?

      – О мертвых либо хорошо, либо ничего, – снова осадил меня Стас.

      – Это еще что за почившая стахановка? – дисциплинированно поправилась я.

      – Это его жена. Олева Киви. Погибла в прошлом году при каких-то там сомнительных обстоятельствах. Но это дело десятое. Главное в другом – у тебя ровно неделя, чтобы стать хоть немного похожей на нее.

      Я еще раз – теперь уже оценивающе – посмотрела на темные, как эстонская хуторская грязь, губы мертвой Кивихи, а потом перевела взгляд на денежки.

      – Маловато будет, голубчик Стас. Надо бы тысчонку накинуть… И потом, для того, чтобы довести себя до такого скотского состояния, недели явно недостаточно.

      – Насчет «накинуть»… Мы с тобой не на рынке, голубка Варенька. Так что исходи из имеющейся суммы. Фотографию оставляю тебе для более полного вхождения в образ.

      – Как звали… м-м… покойную?

      – Зачем это тебе? – удивился Стас.

      – Ну… Ты же сам сказал – вхождение в образ. Я могу назваться ее именем и…

      – Это перебор. А интеллектуалы не любят излишнего педалирования.

      – Господи, ну ты-то какое отношение имеешь к интеллектуалам? – я даже не запнулась на последнем слове и мысленно поздравила себя с победой над таким сложным грамматическим образованием.

      – Олев Киви! – Стас поднял палец. – У тебя ровно неделя. Готовься. В пятницу проинспектирую лично.

      Я взяла под козырек, попятилась к двери и приоткрыла ее задом.

      Есть о чем задуматься, но сначала – дрянное платьишко от Версаче в бутике на Литейном. Я это заслужила.

      …Вернувшись в офис с итальянским трофеем подмышкой, я провела весь остаток псевдо-рабочего дня в тягостных размышлениях. Во-первых, на этой неделе придется отказаться от услуг массажистки Ленусика (в среду) и маникюрши Светика (в четверг), пропустить солярий, тренажерный зал и два занятия шейпингом. Во-вторых, (о, куррат![7]) задвинуть до лучших времен скраб, гель и два экспериментальных крема от морщин. А водостойкая тушь, а новехонькие тени, а дивного оттенка английская пудра…

      Куррат-куррат-куррат! Будьте прокляты интеллектуалы от виолончели и вы, их покойные неряшливые музы!..

      Я перевернула фотографию, врученную мне Стасом: «Алла. Кронштадт. Мартовские тени». И дата, на которую я даже не обратила внимание.

      Интересно, что такое «мартовские тени» – название респектабельного мини-борделя или поэтические экзерсисы виолончелиста?..

      В любом случае, мне удалось выудить из красноглазо-любительской Аллы еще кое-что, кроме внешней непрезентабельности: она была русской (Олев Киви, Олев Киви, куда же смотрела твоя добропорядочная эстонская семья?!) и в свободное от муженька время шастала в Кронштадт. Но почему Стас так настаивает на моем уподоблении покойной? Мне, конечно, плевать на приметы, но все же, все же…

      Я выкатились из офиса ровно в пять, оседлала свою

7

Куррат (эст.) – черт.