Роман-царевич. Зинаида Гиппиус

заключил прощенный, ударил себя для чего-то по бокам, и все они гурьбой двинулись дальше.

      Звягинцев и Габриэль были уже на боковой дорожке. Литта немного устала. Ее догнал Роман Иванович.

      – Испугал вас Федор-кузнец, Юлитта Николаевна?

      Она отрицательно качнула головой.

      – Богомольный человек, о душе все думает, ну и пьяница здоровый, – продолжал Сменцев.

      Литта подняла глаза и сказала со злой насмешливостью:

      – Чего богомольнее! На вас крестится.

      Но Сменцев точно не заметил насмешки.

      – С пьяного что ж спрашивать? – произнес он спокойно и тотчас же прибавил, немного тише:

      – Я завтра уезжаю, Юлитта Николаевна.

      Она ничего не сказала.

      – Вернусь через несколько дней, может быть, через неделю. Извиняюсь, что гостью мою здесь вам подкидываю. Да я уж говорил Алексею.

      – Вы не с ней уезжаете, значит?

      – Боже меня сохрани. Я ее не звал, за ее фантазии не отвечаю, да вы и сами видите, что с ней серьезных дел иметь нельзя. Останется здесь, так вы… если будете разговаривать…

      – Что – я? – резко обернулась к нему Литта. – Что вы меня предупреждаете? Я не знаю ни ее, ни ваших дел, да, по правде сказать, и не желаю в них входить.

      Она ускорила шаги, догоняя Звягинцева и Габриэль.

      – Какая вы вспыльчивая, – говорил между тем Сменцев тихо, наклонившись к ней. – Рассудите, – увидите, что сердиться не на что. А я приеду, тогда как следует еще поговорим.

      Добрели до дома уже почти ночью, в молчании. Даже Звягинцев как-то осел и сник. Ботинки, что ли, ноги натерли.

      У самого крыльца Габриэль неловко отстала и обернулась к Сменцеву:

      – Так, значит, мне здесь быть, Роман Иванович?

      И тотчас же почувствовала, что опять провинилась, нечего переспрашивать раз сказанное. Залепетала, путаясь:

      – Я понимаю, верно, письмо это… по письму… заставляет вас…

      – Письма, вами привезенного, я еще не читал, – произнес холодно Сменцев. – Прекратим теперь это таинственное совещание.

      Габриэль осталась одна у крыльца Стройки. Вплелась в сени, а потом пошла блуждать по незнакомым коридорам. В этом доме все сразу точно проваливались, никого не отыскать.

      Глава восьмая

      Отец Варсис

      На пути к станции Роман Иванович прочел наконец привезенное ему письмо.

      Ничего неотложного в нем не было. Был адрес, которого он ждал, за которым все равно приехал бы в Петербург, не теперь, так через неделю.

      Ну, неважно. Имеет адрес – поедет теперь.

      Солнце вечерним золотом обливало песок, серые сосенки и тес новеньких дачек, когда Сменцев в тот же день подъезжал к Луге. В Петербурге он не останавливался, только с вокзала на вокзал переехал.

      Без багажа, в той же синей рубахе, с толстой палкой в руках он был похож на гуляющего дачника; шел себе, не торопясь, по улицам запыленного городка. Старался держаться левее. Миновал несколько песчаных, кривых улочек, полузастроенных дачами. Вот, должно быть, и старое шоссе.

      Пыльное, широкое. Дач