Дикая утка. Генрик Ибсен

усмешкой). Н-да, пожалуй, бывают расходы такого рода, что самое лучшее их не заносить.

      Верле (пораженный). К чему ты это клонишь?

      Грегерс (собравшись с духом). Ты занес в книги расход по обучению Ялмара Экдала фотографированию?

      Верле. Я? Занес ли?

      Грегерс. Я теперь знаю, что ты взял этот расход на себя. И знаю также, что ты не поскупился дать молодому Экдалу возможность завести дело, устроиться.

      Верле. Вот видишь, а еще говорят, что я ничего не сделал для Экдала! Могу тебя заверить, эти люди стоили мне порядочно.

      Грегерс. А ты занес в книги хоть некоторые из этих расходов?

      Верле. К чему ты задаешь такие вопросы?

      Грегерс. О, на то есть свои причины. Слушай, скажи мне… твое горячее участие к сыну твоего старого друга… началось как раз с того времени, когда он вздумал жениться?

      Верле. Какого черта!.. Где мне помнить это через столько лет?..

      Грегерс. Ты мне писал тогда, – чисто деловое письмо, разумеется, – и в приписке вкратце упомянул, что Ялмар Экдал женился на фрекен Хансен.

      Верле. Ну да, ее так и звали.

      Грегерс. Но ты не упомянул, что эта фрекен Хансен была Гина Хансен, наша бывшая экономка.

      Верле (принужденно-насмешливо). Я не знал, что ты особенно интересовался нашей бывшей экономкой.

      Грегерс. Я и не интересовался. Но… (понижая голос) кажется, другие здесь в доме очень интересовались ею.

      Верле. Что ты хочешь сказать? (Вспылив.) Не на меня же ты намекаешь?

      Грегерс (тихо, но твердо). Да, я на тебя намекаю.

      Верле. И ты смеешь!.. Осмеливаешься!.. А этот неблагодарный, этот фотограф… как смеет он взводить подобные обвинения!

      Грегерс. Ялмар ни единым словом не коснулся этого. Не думаю, чтобы у него было хоть малейшее подозрение.

      Верле. Так откуда же ты взял? Кто мог тебе сказать подобное?

      Грегерс. Моя бедная, несчастная мать. Она мне сказала это, когда я в последний раз виделся с ней.

      Верле. Твоя мать! Этого и надо было ожидать. Вы с ней всегда были заодно. Она и восстановила тебя против меня с самого начала.

      Грегерс. Нет, не она, а ее муки и страдания – все, что сломило ее и привело к злополучному концу.

      Верле. О, ей вовсе не из-за чего было так страдать и мучиться; во всяком случае, причин у нее было не больше, чем у многих других! Но с болезненными, экзальтированными особами не сговоришься. Я это достаточно испытал… И вот ты теперь носишься с подобными подозрениями… роешься в куче старых пересудов и сплетен, позорящих твоего отца. Право, Грегерс, в твои годы пора бы уж заняться чем-нибудь более полезным.

      Грегерс. Да, пожалуй, пора бы.

      Верле. Тогда и на душе у тебя, может быть, стало бы светлее, чем, как видно, теперь. Ну к чему тебе корпеть там на заводе, гнуть спину как простому конторщику и отказываться брать хоть грош сверх положенного жалованья? Ведь это прямо глупо с твоей стороны.

      Грегерс. Да, если бы я был уверен, что это так.

      Верле.