Когда пируют львы. Уилбур Смит

под напором навалившихся зулусов. Он стоял, глядя на неестественно согнутую руку, на дрожащую под натиском дверь. Боли не было, немного погодя все окончательно посерело, и он оказался в тепле и безопасности.

      – Мы стреляли сквозь дверь, пока не расчистили двор с той стороны. И только тогда смогли вытащить твою руку, но ты был без сознания. И с тех пор не приходил в себя.

      Гаррик посмотрел за реку. Он думал: похоронили Шона или он стал добычей птиц?

      Лежа на боку, он подтянул колени к подбородку, свернулся. Однажды, еще жестоким маленьким мальчиком, он раздавил панцирь краба-отшельника. Мягкий жирный живот краба был таким уязвимым, что сквозь прозрачную кожу виднелись внутренние органы. Краб тогда свернулся в такой же защитной позе.

      – Думаю, ты получишь орден, – сказал кокни.

      – Да, – согласился Гаррик.

      Ему не нужен был орден. Он хотел вернуть Шона.

      Глава 20

      Доктор Ван Роойен подал руку выходившей из коляски Аде Кортни. За пятьдесят лет он не стал равнодушным к чужому горю. Но научился скрывать это – ни следа горечи не было в его глазах, или вокруг рта, или на морщинистом усатом лице.

      – Он молодцом, Ада. Руку ему починили неплохо – для военных хирургов. Она срастется прямо.

      – Когда их привезли? – спросила Ада.

      – Часа четыре назад. Всех раненых из Ледибурга привезли в двух фургонах.

      Ада кивнула. Он смотрел на нее из-за щита своей профессиональной невозмутимости и поражался переменам в ее облике. Кожа Ады стала сухой и безжизненной, как лепесток засохшего цветка, губы были упрямо поджаты, а вдовий наряд делал ее вдвое старше.

      – Он ждет вас внутри.

      Они поднялись по ступеням церкви, и небольшая толпа расступилась, пропуская их. Окружающие приглушенно здоровались с Адой, слышались обычные для похорон слова. Было еще несколько женщин в черном с распухшими глазами.

      Ада и доктор вошли в прохладу церкви. Скамьи передвинули к стенам, освобождая место для матрацев. Между матрацами ходили женщины, на матрацах лежали мужчины.

      – Тяжелых я держу здесь, где могу за ними присматривать, – сказал у нее за спиной доктор. – А вот и Гарри.

      Гаррик встал со скамьи. Его рука на перевязи неловко свисала с груди. Он хромая пошел им навстречу, деревянный протез гулко стучал по каменному полу.

      – Ма… – начал он и замолчал. – Шон и па…

      – Я приехала забрать тебя домой, Гарри.

      Ада говорила быстро, поморщившись при звуках этих двух имен.

      – Их нельзя оставлять там, нужно…

      – Пожалуйста, Гарри, поедем домой, – сказала Ада. – Поговорим об этом позже.

      – Мы все очень гордимся Гарри, – сказал доктор.

      – Да, – подтвердила Ада. – Поедем домой, Гарри.

      Она с трудом сдерживала рвавшееся наружу горе – огромное в таком маленьком пространстве. Повернулась к двери – нельзя, чтобы это видели. Нельзя плакать на людях, нужно дойти до коляски.

      Ада взяла вожжи. Оба молчали, пока не пересекли