Когда пируют львы. Уилбур Смит

награде. Значит, Челмсфорд жив. Мой брат и отец, возможно, тоже.

      – Нет в жизни счастья, Коки. Доктор тебе посочувствовал – ты такое сделал с одной ногой! – и навел справки о твоей родне. Да все без толку.

      – Почему? – в отчаянии спросил Гаррик. – Если жив Челмсфорд, они тоже могут быть живы.

      Коротышка покачал головой.

      – Челмсфорд разбил главный лагерь в месте, которое называется Исандлвана. Он оставил там гарнизон и все фургоны и припасы. И повел летучий отряд, но зулусы обошли его и напали на лагерь, а оттуда направились сюда, к броду. Как ты знаешь, мы удерживали их два дня, пока не подошла летучая колонна Челмсфорда.

      – Но моя семья, что с ней?

      – Твой отец был в лагере Исандлвана. Он не спасся. Твой брат был в колонне Челмсфорда, но он был убит в одной из стычек до главной битвы.

      – Шон мертв? – Гаррик недоверчиво покачал головой. – Это невозможно. Они не могли его убить.

      – Ты не поверишь, как легко они это делают, – ответил кокни. – Для самых лучших достаточно нескольких дюймов стали куда надо.

      – Но не Шону. Ты его не знаешь. Тебе не понять.

      – Он мертв, Коки. И он, и твой папаня, и еще семьсот человек. Диво, что мы живы.

      Он заворочался, устраиваясь на матрасе поудобнее.

      – Генерал произнес речь о том, как мы здесь оборонялись. Самый славный подвиг в истории британского оружия или что-то в этом роде. – Он подмигнул Гаррику. – Пятнадцать представлений к кресту старой Вик. Ты среди них. Вот и скажи, Коки, разве это не здорово? Что сделает твоя подруга, когда ты явишься домой с гремящим гонгом на груди?

      Он посмотрел на Гарри и увидел, что у того на щеках слезы проделали дорожки в грязи и гное.

      – Послушай, Коки. Ты герой. – Он отвел взгляд от плачущего Гаррика. – Помнишь… помнишь, что ты сделал?

      – Нет, – хрипло ответил Гаррик. «Шон, ты не можешь оставить меня одного. Что мне делать теперь, когда тебя нет?»

      – Я был рядом с тобой и все видел. Могу рассказать, – сказал кокни.

      Он говорил, и воспоминания возвращались к Гаррику, заполняя пустоту в его сознании.

      – Это было на второй день, и мы отбили двадцать три атаки.

      – Неужели двадцать три?

      Гаррик сбился со счета, для него это был сплошной надвигающийся ужас. Но и сейчас он чувствовал страх, вставший комком в горле, и ощущал его в остром запахе своего пота.

      – Потом они нагромоздили дрова под стенами госпиталя и подожгли их. Зулусы бежали по двору с вязанками хвороста, падали под нашими пулями, бежали другие, хватали хворост и тоже падали, но третьи доносили его до стены. Потом бледно-желтое на солнце пламя, мертвый зулус, упавший в костер, горелый запах мяса смешивается с дымом.

      Мы пробили отверстие в задней стене, начали вытаскивать больных и раненых и переносить их по берегу. Парень с ассегаем в спине закричал, как девчонка, когда его подняли. Едва эти кровожадные дикари увидели, что мы выходим, они напали снова. С той стороны. – Он показал перевязанной рукой. – Тут парни из склада не могли их достать, и у бойниц оставались только мы с тобой и еще несколько человек, все остальные