Когда пируют львы. Уилбур Смит

разрешает.

      Сколько ей лет? Шон быстро подсчитал. Она на три года моложе его. Значит, шестнадцать. И вдруг ему стало жаль, что она не придет на танцы.

      – Жаль, – сказал он. – Мы могли бы повеселиться.

      Связав их друг с другом, употребив множественное «мы», Шон опять смутил ее. И Одри сказала первое, что пришло в голову:

      – Нравится персик? Он из нашего сада.

      – Кажется, я узнаю его вкус, – ответил Шон, и Одри рассмеялась, широко и дружелюбно раскрыв рот.

      – Я знала, что ты их таскал. Па знал, что это ты. Он говорил, что поставит в дыре в ограде капкан на человека!

      – Я не знал, что он нашел эту дыру. Мы каждый раз ее прикрывали.

      – О да, – заверила его Одри, – мы всегда о ней знали. Она по-прежнему там. Иногда ночью, когда не спится, я вылезаю из окна, иду по саду и через эту дыру вылезаю на плантацию акаций. Ночью там совсем темно и тихо, но мне нравится.

      – Знаешь что, – задумчиво сказал Шон, – если сегодня вечером не сможешь уснуть и придешь к десяти к дыре, сможешь снова застукать меня за кражей персиков.

      Одри потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он сказал. Потом она снова покраснела, хотела что-то сказать, но не смогла. Повернулась, взметнув юбки, и исчезла среди полок. Шон доел персик и бросил косточку на пол.

      Он все еще улыбался, когда присоединился к остальным.

      – Эй, Карл, долго ты еще?

      Глава 17

      Свыше пятидесяти фургонов растянулись по краям площади, но центр оставался свободным – здесь горел огонь в ямах для браавлис; дрова уже прогорали, образовав ложе из жарких углей. У огней расставили два ряда столов на козлах – здесь работали женщины, нарезая мясо и боервор,[7] намазывая маслом хлеб, расставляя бутылки с маринадом, нагромождая еду на подносы и оживляя вечер своими голосами и смехом.

      На ровном месте натянули большой брезент для танцев, и по углам к столбам подвесили фонари. Слышно было, как настраивают скрипки и астматически вскрикивает единственное концертино.

      Мужчины группами собирались среди фургонов или сидели у ям для браавлис; тут и там видно было, как к небу поднимается днище кувшина.

      – Не хочу усложнять, Уэйт, – Петерсен подошел туда, где стоял со своими офицерами Уэйт, – но я видел, что ты поместил Денниса в отряд Гюнтера.

      – Точно.

      Уэйт протянул ему кувшин, Петерсен взял его и обтер горлышко рукавом.

      – Дело не в тебе, Гюнтер, – он улыбнулся Нойвенхьюзену, – но я был бы гораздо спокойней, будь Деннис в моем отряде. Приглядел бы за ним, понимаете?

      Все смотрели на Уэйта, ожидая его ответа.

      – Никто из парней не едет с отцом. Мы же договорились об этом. Прости, Дэйв.

      – Но почему?

      Уэйт отвернулся и посмотрел за фургоны, на яростный красный закат над откосом.

      – Это не охота на антилоп, Дэйв. Возможно, тебе придется принимать решения, которые тебе будет легче принять, если рядом не будет твоего сына.

      Все одобрительно заговорили, а Стеф Эразмус извлек изо рта трубку и громко плюнул в огонь.

      – Бывает такое, на что мужчине трудно смотреть. И потом трудно забыть.

7

Boerwor – колбаса домашнего приготовления.