Когда пируют львы. Уилбур Смит

одежде из домотканого сукна и башмаках из сыромятной кожи он не выглядел богатым скотоводом.

      – Ну, нам не нужен пророк, чтобы он объяснил, из-за чего это, верно, парень?

      – Конечно, сэр, – неопределенно ответил Шон.

      Поезд опаздывал, и Шон слушал старика невнимательно. Ему предстояло объяснить отцу запись в книге учета, и он мысленно репетировал свою речь.

      – Ja, мы все знаем. – Старик Эразмус вновь сунул трубку в зубы. – Две недели назад британский агент был отозван из крааля Сетевайо в Джинджиндлову. Да в прежние времена мы давно послали бы отряд! – Он снова набил трубку, придавливая табак мозолистым указательным пальцем. Шон заметил, что палец этот искривился от сотен выстрелов из тяжелого ружья. – Ты ведь никогда не бывал в отряде, молодой человек?

      – Нет, сэр.

      – Пора тебе начинать, – сказал Эразмус. – Самое время.

      На откосе засвистел поезд, и Шон виновато вздрогнул.

      – Вот и он.

      Эразмус встал со скамьи, на которой они сидели, а из своего помещения вышел начальник станции со свернутым красным флажком в руке. Шон почувствовал, как его желудок опускается и останавливается где-то около колен.

      Поезд миновал их, пуская пар и тормозя. Единственный пассажирский вагон остановился точно у деревянной платформы. Эразмус вышел вперед и подал руку Уэйту.

      – Доброе утро, Стеф.

      – Доброе, Уэйт. Говорят, ты теперь новый председатель? Отлично, парень!

      – Спасибо. Получили мою телеграмму?

      Они разговаривали на африкаансе.

      – Ja. Получил. И сказал остальным. Завтра соберемся в Тёнис-краале.

      – Хорошо, – кивнул Уэйт. – Ты, конечно, останешься перекусить? Нам нужно о многом поговорить.

      – Это то, о чем я думаю?

      Эразмус криво улыбнулся. Борода вокруг его рта пожелтела от табака, лицо было коричневым и морщинистым.

      – Все расскажу завтра, Стеф. – Уайт подмигнул ему. – А тем временем лучше достань из нафталина свое старое гладкоствольное ружье.

      Они рассмеялись – один басисто, другой по-стариковски скрипуче.

      – Хватай багаж, Шон. Поехали домой.

      Уэйт взял за руку Аду, и вместе с Эразмусом они пошли к коляске. Ада была в новом пальто с мутоновыми рукавами и в широкополой шляпе со страусовыми перьями. Выглядела она прекрасно, но чуть встревоженно, когда слушала разговор мужчин.

      Странно, но женщины не способны встретить войну с таким же мальчишеским энтузиазмом, как мужчины.

      – Шон! – Рев Уэйта разнесся из кабинета по всему дому. Сквозь закрытую дверь его было отлично слышно в гостиной. Ада уронила шитье на колени, и лицо ее приняло неестественно спокойное выражение.

      Шон встал со стула.

      – Надо было рассказать ему раньше, – тихо сказал Гаррик. – За ланчем.

      – Не было возможности.

      – Шон! – Вновь проорали из кабинета.

      – Что случилось? – спокойно спросила Ада.

      – Ничего, ма. Не беспокойся.

      Шон направился к двери.

      – Шон, – испуганно заговорил Гаррик. – Ты ведь… я хочу сказать, ты ведь не расскажешь…

      Он замолчал