Когда пируют львы. Уилбур Смит

тебя найду! – крикнул он. – Найду, где бы ты ни спрятался!

      Он пошел к конюшне и на полпути заметил, что дверь в молочную закрыта. Попробовал открыть и обнаружил, что она заперта изнутри. Шон попятился и с разбегу ударил плечом. Замок разлетелся, и дверь открылась. Шон влетел в помещение и затормозил у дальней стены. Гаррик пытался вылезть в окно, но оно было маленькое – и высоко. Шон схватил его за штаны и стащил вниз.

      – Что ты сделал с раствором, а? Что ты с ним сделал? – кричал он в лицо Гаррику.

      – Я не хотел. Я не знал, что это их убьет.

      – Скажи, что ты сделал.

      Шон держал Гаррика за воротник и тащил к двери.

      – Я ничего не сделал. Честно, я не знаю.

      – Я все равно выбью из тебя, так что говори.

      – Пожалуйста, Шон… я не знаю.

      Шон прижал Гаррика к двери и держал левой рукой, а правую со стиснутым кулаком отвел назад.

      – Нет, Шон. Пожалуйста, не надо.

      И гнев неожиданно оставил Шона, руки у него опустились.

      – Хорошо, просто расскажи, что ты делал, – холодно сказал он.

      Гнев исчез, но ненависть осталась.

      – Было уже поздно, и я устал, и нога болела, – шептал Гаррик, – а нужно было наполнить еще четыре чана, а я знал, что ты проверишь, все ли бочки пусты, и было поздно… и…

      – И что?

      – И я вылил весь раствор в один чан… но я не знал, что это их убьет, правда, не знал…

      Шон повернулся к нему спиной и медленно пошел к дому. Гаррик захромал следом.

      – Прости, Шон, я правда не знал…

      Шон первым вошел на кухню и захлопнул дверь у брата перед носом. Прошел в кабинет Уэйта. Снял с полки тяжелую, в кожаном переплете, книгу учета поголовья и отнес на стол.

      Раскрыл книгу, взял перо и окунул в чернильницу. Несколько мгновений смотрел на страницу, потом в колонке «падеж» написал «13», потом – «отравление раствором». Он с такой силой нажимал на перо, что оно царапало страницу.

      Весь остаток дня у Шона и пастухов ушел на то, чтобы опустошить чан, наполнить его чистой водой и добавить свежего раствора. Гаррика он видел только за едой и не разговаривал с ним.

      Назавтра было воскресенье. Гаррик уехал в город рано, потому что церковная служба начиналась в восемь. Когда он уехал, Шон начал приготовления. Он побрился, приблизившись к зеркалу, подправил бачки и сбрил волосы с остальной части лица, так что кожа стала гладкой и свежей. Потом пошел в спальню родителей и взял щедрую порцию отцовского бриллиантина, но не забыл тщательно закрыть крышку и поставить бутылочку точно на прежнее место. Втер бриллиантин в волосы и одобрительно принюхался. Потом расчесал волосы щеткой Уэйта с серебряной ручкой, разделив их прямым пробором. Потом свежая рубашка, брюки, которые он надевал только раз, ботинки, блестящие, как его волосы, – и Шон был готов.

      Часы на каминной полке в гостиной убеждали, что он поторопился. Точнее, до свидания с Энн оставалось еще два часа. Сейчас восемь, служба в церкви окончится не раньше девяти, и пройдет еще час, прежде чем она сумеет сбежать от семьи и явиться на место встречи у водопадов.