Ярмарка. Елена Крюкова

Давай…

      Прижимает трубку к уху плечом. Освободилась другая рука. Девка ласкает одной рукой себе грудь, другой – вздрагивающий низ живота.

      Махровый пояс халата развязывается, скользя. Девка лежит на диване в распахнутом халате, как нагая богиня на белом кварцевом песке, на берегу моря.

      И правда, обивка дивана густо-синяя, как море в грозу.

      – Ну, еп твою мать!.. какая же ты глупая, Диди…

      Колени торчат вверх. Ступни ракушкой повернуты друг к дружке.

      Палец погружается все глубже.

      На щеках – румянец.

      Видно, как ей хорошо и озорно.

      Она кричит в трубку:

      – Ну да! Да! Все-таки – да! – да! – это был он! Он!

      И – воркует:

      – Ви-и-и-итас, мон ами… Виту-у-усик…

      Голый круглый гладкий зад слегка приподнимается над диваном. Девка выгибается, ложится затылком на вышитую жемчугом подушечку.

      – Ха-ха-ха-ха-ха! – громко хохочет.

      Палец гладит увлажненную кожу все чаще, дрожит.

      Кончик языка дрожит между белыми зубами.

      – А-а-а-а-а… Да-а-а-а-а…

      Зубы прикусывают нижнюю, чуть оттопыренную, блестящую перламутром толстенькую губу.

      – Ха-ха-ха-ха!..

      Дверь неслышно распахивается.

      На пороге – с серебряным подносом в руках – лакей.

      У лакея глупое, изумленное и смущенное лицо, покрытое модной трехдневной щетиной. Он изо всех сил старается не смотреть на полуголую девицу, ласкающую себя, и старается не уронить поднос.

      – Кх-х-хм…

      Девица закидывает голову. Продолжает хохотать, как безумная.

      Слов нет – уже один хохот остался.

      – Ах-ха-ха-ха-ха-ха!.. ха, ха, ха…

      Лакей переступает с ноги на ногу – и все-таки, бедный, неловкий, наклоняет поднос, и с него на пол, на навощенный цветной паркет, летят –

      фарфоровая чашечка, и коричневая жижа кофе брызгает на белый халат

      фарфоровое блюдце с тигровыми креветками

      бокал шампанского

      бельгийский черный горький шоколад, без сахара

      блюдо с лобстером

      блюдо с греческим салатом

      стакан богемского стекла с соком гвайябы

      – летят, летят, разлетаются, брызгают, разбиваются, мешаются, катятся, падают, исчезают, исчезают, исчеза-а-а-а-а…

      – …а-а-а-а-а!..

      Лакей, с голым подносом в дрожащих, как у маразматика, руках, стоит и смотрит, как красивая девица, его богатая хозяйка, лежа на диване и пьяно, хрипло смеясь в телефонную трубку, вкусно и долго кончает, бесстыдно раскинув белые ноги на синем диване.

      Он хочет уйти.

      – Пока, дорогая! – весело кричит в трубку его хозяйка.

      Уйти ему не удается.

      – Стой! – кричит хозяйка ему в спину.

      Он встает в дверях, как вкопанный.

      Девка глядит влажными, зверино блестящими после оргазма глазами на сдохшее великолепие ее завтрака, разбившегося об пол.

      – Ты, – говорит она вполпридыхания, удивленно. – Ты!.. спятил?.. Это все – ты сделал?..

      Она