Принцесса-невеста. Уильям Голдман

мы нашли разгадку; вот, значит, в чем секрет. Можно успокоиться. Очевидно, все волшебство – в питании. Покажешь мне, как их кормишь, Уэстли?

      – Покормить вам коров, графиня?

      – Смотри-ка, догадливый.

      – Когда?

      – Сию минуту будет в самый раз. – И она выставила локоть. – Веди меня, Уэстли.

      Деваться было некуда – Уэстли взял ее под руку. Осторожно.

      – Это за домом, мадам, а там ужасно грязно. Платье испачкаете.

      – Я надеваю платья только раз, Уэстли, и мне так хочется увидеть тебя в деле, что я вся горю.

      И они направились в коровник.

      Граф по-прежнему наблюдал за Лютиком.

      – Я помогу! – крикнула та вслед Мальчонке.

      – Пожалуй, надо поглядеть, что такое он делает, – решил граф.

      – Чудны́е дела творятся, – отметили родители и пошли, замыкая процессию коровьих кормильцев. Они наблюдали за графом, который наблюдал за их дочерью, которая наблюдала за графиней.

      А та наблюдала за Уэстли.

      – По-моему, он ничего такого не делал, – сказал Лютиков отец. – Покормил, и все.

      Ужин прошел, и гости уже отбыли.

      – Наверное, он им нравится. У меня был кот, так он здоровел, только если его кормила я. Может, и тут то же самое. – Лютикова мать вылила в миску остатки супа. – Вот, – сказала она дочери. – Отнеси Уэстли поесть. Он у задней двери ждет.

      Лютик взяла миску, открыла дверь.

      – Возьми, – сказала она.

      Уэстли кивнул, взял миску, зашагал было к пню, на котором ел.

      – Я тебя не отпускала, Мальчонка, – сказала Лютик; он остановился, обернулся. – Мне не нравится, как ты смотришь за Конем. Точнее, как ты за ним не смотришь. Вычисти его. Сейчас же. И отполируй копыта. Сегодня. Заплети ему хвост и разотри уши. Нынче вечером. И чтобы в конюшне ни пылинки. Сию минуту. И чтобы Конь блестел, а если придется работать до утра, значит будешь работать до утра.

      – Как пожелаешь.

      Она хлопнула дверью. Пускай в темноте ужинает.

      – По-моему, Конь прекрасно выглядит, – заметил отец.

      Лютик смолчала.

      – Ты же сама вчера говорила, – напомнила ей мать.

      – Я, наверное, переутомилась, – выдавила Лютик. – Переволновалась.

      – Тогда иди отдыхай, – посоветовала мать. – Как переутомишься, ужасные вещи случаются. В тот вечер, когда твой отец сделал мне предложение, я как раз переутомилась.

      34:22, разрыв увеличивается.

      Лютик ушла в спальню. Легла. Закрыла глаза.

      Графиня смотрела на Уэстли.

      Лютик вскочила. Разделась. Слегка умылась. Натянула ночную рубашку. Залезла под одеяло, пригрелась, закрыла глаза.

      Графиня по-прежнему смотрела на Уэстли!

      Лютик откинула одеяло, открыла дверь. Сходила к умывальнику у печи, налила воды. Выпила. Налила еще, прижала ко лбу холодную кружку, покатала. Все равно лихорадило.

      Это почему ее вдруг лихорадит? Она здорова. Семнадцать лет – и даже ни одного дупла в зубе. Она решительно выплеснула воду в раковину, прошагала в спальню, плотно закрыла дверь, снова легла. Закрыла глаза.

      А